Истина

– Руки прочь от моих вещей! – снова заорал он, схватил деревянный ночной столик, стоявший посреди комнаты, и запустил его в стену. Дерево растрескалось как косточки, когда столик с грохотом упал на пол. С отломанными ножками он походил теперь на раненого зверя. Треск и грохот сменила оглушительная тишина.

Я, не отрываясь, смотрела на самозванца. Тот тяжело дышал. Что-то архаическое прочитывалось в его взгляде, из-за огромных зрачков глаза его казались абсолютно черными. Ни разу, еще ни разу в жизни я не сталкивалась с такой яростью.

– Тебе лучше уйти, – нарушил он тишину.

Спокойствие снова вернулось к нему. Но из-за этого угроза в его голосе казалась еще более тревожной.

Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы оправиться от шока. Еще за секунду до взрыва этот человек производил впечатление хладнокровного и невозмутимого. Отсюда напрашивался вывод: я имела дело с совершенно непредсказуемым типом.

Я гордо вскинула голову, подняла подбородок. Конечно, психика моя надломлена, но чтобы меня терроризировали в собственном доме – такого я не допущу.

– Думаете, вам удастся обратить меня в бегство? Ошибаетесь! Это мой дом, – выдала я.

Самозванец пристально на меня посмотрел, но выражение его лица оставалось неопределенным. Потом он начал бормотать.

Прозвучало что-то вроде «мания, лабильный» и еще другое, совсем невнятное.

Я наблюдала за ним, больше ничего не оставалось. Присутствие этого человека сообщало мне все возрастающую тревогу.

– Ты ведь и вправду ничего не понимаешь? – спросил тот угрюмо. Его темные глаза угрожающе сверкнули. – Ты понятия не имеешь, что происходит.

Я действительно не разумела, куда он клонит, но уже было все равно.

– Не извиняйтесь, не стоит себя утруждать, – фыркнула я. – Это вы не знаете. Вы не знаете, с кем имеете дело!

– Ты истеричка, – проговорил он с наслаждением. – Видела бы ты себя! Если намерена продолжать в том же духе, то загремишь в психушку! Ты хоть это осознаешь?

Холод крепко сковал меня, я почувствовала во рту металлический привкус. Посмотрела наглецу прямо в глаза.

– Надеюсь, ты не думаешь мне угрожать! – сказала я. – Мне прекрасно известно, что творится в твоем мозгу. Ты видишь маленькую, хрупкую женщину. Идеальная жертва. Но ты даже не представляешь, с кем имеешь дело. Эта женщина после исчезновения мужа на протяжении шести месяцев просыпалась ночью каждый час и тем не менее не взяла на работе ни одного отгула. Ты разговариваешь с женщиной, которая в прошлом году пять раз участвовала в триатлоне. С женщиной, которая вмешивается, если в метро начинается потасовка, а все только стоят и глазеют. Эта женщина, не задумываясь, ампутировала бы себе ногу, чтобы спасти ребенка, и это не ради красного словца. Вот с такой женщиной ты связался. Это я. И скажу только одно: я тебя не боюсь. Я попадала в переделки и похуже.

Я холодна, как звездная январская ночь на Эльбе.

– Я не знаю, кто тебя послал. Не знаю, почему ты делаешь то, что ты делаешь. Но поверь мне: ты еще пожалеешь, что явился сюда.

Он смотрел на меня, не говоря ни слова.

– Ну так как? – повторила я свой вопрос. – Что с этим чертовым роялем?

Самозванец молчал. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Казалось, он вот-вот заявит: я никуда не пойду.

В бессилии я выбежала из комнаты, спустилась по лестнице вниз, села в гостиной за рояль, открыла крышку и неистово заколотила по клавишам. Это были страшные звуки, диссонирующие и прекрасные, в них передались вся моя ярость и отчаяние, я колотила, пока не начала задыхаться, пока не загудело в ушах и не онемели руки, колотила до полного изнеможения.

Потом я встала, но струны несколько секунд еще продолжали звучать. Хватит. Баста. Пусть пишут в газетах что хотят, плевать. Я больше не желаю видеть этого человека.

– Или вы немедленно покинете этот дом, – закричала я так, чтобы меня услышали наверху. – Или я вызову полицию!

Не дожидаясь ответа, я вернулась в гостиную и только взяла трубку, как снова увидела его. Внутренне я уже была готова к тому, что сейчас на меня набросятся, выхватят телефон, но самозванец по-прежнему стоял в дверях и не двигался, его лицо сохраняло самое невозмутимое выражение.

– Только попробуй! Давай! – крикнул он и дерзко на меня посмотрел. – Но если ты вызовешь полицию, то все потеряешь. Дом, работу, ребенка, всю свою жизнь.

На несколько секунд я засомневалась.

Кто знает, что ему известно.

Я смотрела в его глаза. Целую вечность, еще одну, и еще. Он выдержал мой взгляд.

Нет.

Он блефует.

Я стала набирать номер.

– А может, это и не твоя вина, – сказал он. – Может, полиция тебе даже поверит.

Я снова остановила на нем свой взгляд, на этот раз недоуменный. И как будто почувствовала внутри движение. Что-то высвобождалось, поднималось на поверхность, что-то злое. Я стояла перед дверью. За ней послышался грохот. На долю секунды мои глаза застила чернота, за которой не было уже ничего. Только темнота, черная ночь, дверь, глухой удар, Филипп. И кровь. Кровь на моих руках.