Истина в деталях

Наблюдая за ее движениями, за затуманенными похотью глазами, за темными волосами, развевающимися и дразнящими ее лицо, я едва не кончаю. Она так чертовски красива.

— Черт, детка. Оливия. Господи. Ты так охуенно хороша. — Я подавляю желание сделать жесткий толчок вверх, потому что ей нужно привыкнуть ко мне. Чтобы растянулась вокруг моего члена, потому что она не испытывала этого уже много лет.

И, черт возьми, если это не пробуждает во мне пещерного собственника. Зная, что мой член — первый за много лет, и она выбирает его.

Она выбирает меня.

Я изо всех сил стараюсь сдерживаться, позволять ей вести шоу так, как ей нужно. Контролировать. Я хочу, чтобы она исцелилась. Не могу дать ей ничего другого, но если я могу дать ей это, то я, черт возьми, попытаюсь.

Когда она опускается до конца, моя грудь вздымается, и я смотрю на нее, отчаянно пытаясь втянуть кислород в легкие. Ее глаза закрыты, голова откинута назад, дыхание вырывается через приоткрытые губы.

Должно быть, она чувствует мой взгляд, потому что ее глаза открываются, и она смотрит на меня, ее губы растягиваются в маленькой улыбке. Но эта улыбка совсем другая, она заставляет меня чувствовать себя так, словно кто-то залез внутрь меня и скрутил мои внутренности в тугой узел.

Это улыбка победителя. Она чувствует вкус того, что находится по ту сторону, и для нее это сладкое достижение, потому что теперь она знает. Знает, что есть нечто большее, что она может получить большее, и ее уже не сдерживает прошлое.

Для меня это горькая сладость, но, по крайней мере, я знаю, что в какой-то мере помог ей. Что я сделал что-то хорошее среди всего этого дерьма, под которым я похоронен.

Запускаю пальцы в ее волосы, притягиваю ее рот к своему, но не целую ее. Нет, пока не целую. Я захватываю ее нижнюю губу между зубами и нежно оттягиваю, наслаждаясь ее стоном.

— У моего профессора такая нуждающаяся киска. — Я двигаю бедрами, поднимаясь вверх, и она всхлипывает мне в рот. — Ты хочешь, чтобы я успокоил эту боль, не так ли? Тебе нужен мой большой член очень глубоко? — ухватившись одной рукой за ее бедро, я притягиваю ее вниз при каждом толчке вверх.

— Нико, — стонет она, и, черт возьми, становится все более и более влажной. — Еще. Пожалуйста.

— Тебе нужно больше? — я ввожу член еще глубже, прижимая ее к себе. — Поласкай эту сладкую киску, детка.

Направляя ее руку к месту напротив основания моего члена, по ее стонам я понимаю, что в тот же миг она получает то, что нужно ее маленькому клитору. От этого звука вожделение во мне вспыхивает еще сильнее, и мой член утолщается внутри нее.

— Я заполняю тебя так, как нужно?

Сорок пятая глава

Оливия

«Я заполняю тебя так, как нужно?»

Грязные слова Нико в сочетании с тем, что он позволяет мне взять все в свои руки, вызывают во мне пьянящий прилив возбуждения и силы.

Упираясь ладонями в его плечи, я двигаюсь над ним, возбуждение распространяется по моим венам, как лесной пожар. Поднимаясь вверх и ритмично покачивая бедрами, он дает мне именно то, что я хочу, с каждым толчком своего члена.

Он сжимает в руке тяжелую грудь, мозолистые подушечки его пальцев нежно прикасаются к моей коже. Когда он прижимается к одному соску, глубоко засасывая его в свой горячий рот, я становлюсь еще более влажной, и мои внутренние мышцы сжимаются вокруг него.

Стоны Нико в мою грудь звучат мучительно.

— Оливия.

Когда его зубы нежно царапают твердый кончик, а затем он проводит по нему языком, я поддаюсь неумолимой потребности своего тела. Резкий вздох вырывается из моих губ, и мой язык высовывается, чтобы смочить их, пока я двигаюсь вверх и вниз по его твердому члену. Наши взгляды встречаются, и его глаза блестят от вожделения.

Другой рукой он обхватывает мою задницу, побуждая меня продолжать двигаться. Его слова прерывистые между влажными поцелуями моей груди.

— Ты должна все контролировать, не так ли, детка? — его губы прокладывают дорожку к центру моей груди. — Да, я понимаю тебя. Что тебя заводит. Я дам тебе то, что тебе нужно.

Его мозолистый большой палец опускается вниз, чтобы погладить мой клитор, и я выгибаюсь от его прикосновения.

— Ах, черт, профессор. — Когда он сжимает мою плоть между большим и указательным пальцами, потягивая, из моего горла вырывается рваный крик.

— Черт возьми, — стонет он. Его толчки становятся все более резкими и отчаянными, дыхание вырывается из приоткрытых губ. — Не могу… блядь… насытиться тобой.

Я неистово скачу на нем, мои руки обхватывают его мускулистые плечи.

— Нико, — задыхаюсь я.

Его глаза почти обжигают меня, такие горячие от потребности, пока он продолжает ритмично двигать пальцами по моему клитору.

— Тебе нужно больше, детка? Возьми это, черт.

Мощными толчками вверх, от которых у меня перехватывает дыхание, он заставляет мое зрение расплываться. Мои пальцы крепче сжимают его плечи.

— Я твой, Оливия. — Его хриплый голос скользит по моей коже, челюсть сжата, глаза прикрыты от удовольствия, когда я двигаюсь на нем. — Весь твой.