Истина в кино

Первая трилогия (Эпизоды IV–VI: «Новая надежда», «Империя наносит ответный удар», «Возвращение джедая») — это эпоха Римской Империи, сводящая в одного императора — Августа, Тиберия и Калигулу одновременно. Этот император борется с остатками Сената. Мы видим контраст чёткого регулярного порядка в центре и нарастающей анархии окраин, таящих зародыши грядущего варварства.

Третья трилогия (Эпизоды VII–VIII: «Пробуждение силы» и «Последние джедаи») — это тёмные века, средневековье галактики «Звёздных войн», но лишённое всякого центрирующего христианского начала (ну, и о Византии Запад, разумеется, как не помнил, так и не помнит). Борется рыцарский орден, структурированный уже не как империя, а по средневековому образцу — своеобразные взбесившиеся тамплиеры против «последних римлян», оставшихся верными свободолюбивому «сопротивленческому» наследию.

«Сопротивление» в третьей трилогии — это совершенно абсурдная и анахронистичная структура. Понятно, что изначально, в фильме 1970-х, оно символизирует западный «свободный мир», где шла хотя бы казавшаяся равной борьба с тоталитарным коммунистическим блоком. Отсюда же во второй трилогии внезапное появление мотивов солженицынской «Гарвардской речи» — о падении мужества в «свободном мире», которое ведёт его к краху.

«Политические и интеллектуальные функционеры выявляют этот упадок, безволие, потерянность в своих действиях, выступлениях и ещё более — в услужливых теоретических обоснованиях, почему такой образ действий, кладущий трусость и заискивание в основу государственной политики, — прагматичен, разумен и оправдан на любой интеллектуальной и даже нравственной высоте. Этот упадок мужества, местами доходящий как бы до полного отсутствия мужеского начала, ещё особо-иронически оттеняется при внезапных взрывах храбрости и непримиримости этих самых функционеров — против слабых правительств или никем не поддержанных слабых стран, осуждённых течений, заведомо не могущих дать отпор. Но коснеет язык и парализуются руки против правительств могущественных, сил угрожающих, против агрессоров и против Интернационала Террора. Напоминать ли, что падение мужества издревле считалось первым признаком конца?»

Вся вторая трилогия выстроена в рамках этой несомненно достоверной и истинной политической философии. А вот «сопротивленческая» либеральная философия первой и третьей трилогий донельзя фальшива. Сегодня, через четверть с гаком века после либерального «конца истории», тема «свободы от диктатур» кажется уже совсем натянутой и абсурдной. За последнее время «освободили» всех, кого только смогли. «Сопротивление» восторжествовало всюду — от Карфагена до Киева. Мы живём в мире, захваченном «сопротивлением» практически полностью, и только наша империя кое-как через раз дрыгается (вы ведь, конечно, знаете, что «Имперский марш» Уильямса — это довольно простенько сделанная перелицовка марша из «Любви к трём апельсинам» С. С. Прокофьева?).

Сказать, что в результате победы сопротивленцев получился Ад, — значит ничего не сказать. Именно из этих скачек и прыжков и появился неиллюзорный чёрный орден фанатиков, по сравнению с которым «Первый орден» и, тем более, Империя — цитадели гуманизма. При таких входящих апелляции к Обаме, Клинтон и идеалам «свободы» могут быть только такими, какими они и получились — предельно невнятными и мутными. А идейно перезагружать франшизу, превращая Кайло Рена в Трампа, поданного как нового императора, её создатели пока не решились.

В этих условиях главной темой фильма, ушедшей об беспощадного idea-killer, оказалась тема Традиции. Что она такое: стены храмов, легенды, древние писания, сохраняющие слова мудрости? Или живая бесписьменная передача опыта от учителя к ученику?

Тот буддистски-йогический мир, с коего списана религия джедаев, конечно, куда больше тяготеет к системе непосредственной передачи опыта, системе гуру. Но вот остров, где укрылся Люк Скайуокер, не просто напоминает те скалистые острова Британии и Ирландии, где все Тёмные века трудолюбивые монахи переписывали древние книги и тем самым спасли для Запада значительную часть цивилизации.

Он и снят на одном из них, ирландском острове Скеллиг-Майкл, где монастырь традиции святого Патрика появился в VI веке. Жилища на этом острове, одно из которых повредила Рей, — это старинные монашеские кельи, следящие за кельями зверушки одеты в подобие бенедиктинских ряс. То, что хотя бы визуально джедаизм начинает эволюционировать от полубуддизма-полуйоги к имитации визуальных образов древнезападного христианства, — наверное, не так уж и плохо и укладывается в каноны «брекзит-кинематографа», в той или иной форме апеллирующего к наследию Древней Британии. Впрочем, все многочисленные на Скеллиг-Майкле надгробные и поклонные кельтские кресты создатели фильма заботливо заретушировали.