Истина в кино

Тема яркости, погони за роскошными одеждами и тканями проходит через всю Начальную летопись. Вспомним, что «приде Олег к Киеву, неся злато, и паволоки, и овощи, и вина, и всякое узорочье», а гибельный поход Игоря на древлян происходит из-за упрёка его дружины: «отроки Свенелжи изоделися оружие и порты, а мы наги».

Право же, «Викинг» выглядел бы куда более исторично, если бы костюмеры одели женщин в нём в китайские платьишка с дракончиками, купленные на Алиэкспрессе. В курганах Гнездово под Смоленском в погребении X века были обнаружены неплохо сохранившиеся фрагменты красного китайского парчового платья с грифонами и драконами[30].

Не забудем, что Древняя Русь в X веке была транспортно-торговым коридором мирового значения, и для киевских, гнездовских и новгородских модниц были доступны лучшие ткани и готовые изделия всего мира. Человек средневековья оценивался «по одёжке», а его драгоценный инвентарь — серьги, бусы, фибулы, шейные гривны, перстни и другие украшения — был не только знаком статуса, но и переносным банком в эпоху, когда оставлять деньги на хранение было рискованно — свои богатства старались носить с собой.

Когда Владимир, много лет бывший новгородским князем, и его жёны с трудом наскребают, сняв с себя последние драгоценности, на оплату одного берсерка, становится ясно, что о Древней Руси — её экономике, материальной культуре, социальных отношениях — авторы «Викинга» ничего не знают и знать не хотят.

Особенно характерно пренебрежительное отношение к уровню развития Руси выражено в эпизоде, где Ирина растолковывает Владимиру, что вот эти знаки на браслете — буквы, и они означают «Анна».

Непосредственно от эпохи Владимира до нас дошли русские письменные памятники — легенды монет, златников Владимира: «ВЛАДИМИРЪ НА СТОЛЬ» и «ВЛАДИМИРЪ А СЕ ЕГО ЗЛАТО» и «1СУСЪ ХРИСТОСЪ». На златниках сохранилось и портретное изображение Владимира: человек с крупным носом, вытянутым лицом и недлинной бородой, украшенный венцом с длинными свисающими цепочками, напоминающим византийскую «корону Гезы», ставшую частью венгерской «короны святого Стефана».

Предполагаемая неграмотность Владимира прямо противоречит утверждению ПВЛ, что Владимир «бе бо любя словеса книжныя». Допустим, что Владимир сам читать не умел, а только любил, чтобы ему читали вслух. Но что такое буквы — он должен был знать в любом случае. Он воспитывался до десяти лет под присмотром бабки-христианки Ольги, его мать была ключницей, то есть должна была владеть счётом и письмом, он княжил в крупнейшем торговом центре Новгороде, где не знать, что такое буквы, было попросту невозможно.

* * *

Ни о каком историзме «Викинга» говорить не приходится. Его совпадение с летописью ограничивается лишь самой общей информацией: Владимир захватил киевский престол и убил брата Ярополка, силой взял Полоцк и его княжну Рогнеду, воевал с печенегами, взял Корсунь и женился на греческой принцессе Анне. Даже школьный учебник и детские книги дают больший объём информации, и нужно совсем уж презирать нашего зрителя, думая «впарить» ему это как откровение. Фильм в этом смысле рассчитан на двоечников.

В любых подробностях исторического повествования «Викинг» немедленно отклоняется от летописи и других первоисточников чуть более чем полностью. При этом отклонения либо бессмысленны и абсурдны, либо тенденциозны в смысле унижения Древней Руси и её князя. Из «комплиментарных» отступлений бросается в глаза разве что отказ от показа пятисот наложниц Владимира.

Убожество древнерусского мира, показанного в фильме, представление наших предков грязными дикарями не соответствует ни исторической, ни художественной правде. А те лица, которые говорят о том, что фильм полезен как орудие христианского миссионерства, так как изображает грязь и мерзость язычества и свет и красоту христианства, мягко говоря, отклоняются от истины.

Фильм содержит очень показательный диалог: священник объясняет, что такое крещение, вливая в воду (символ человека) лампадное масло (странноватый избран символ грехов), а затем поджигая его. — Можно ли теперь пить воду? — спрашивает священник. — Можно, — отвечает Владимир, — только вонючая.

Поскольку перед нами аналогия, то из неё получается, что огонь крещения не уничтожает до конца человеческие грехи, что даже после крещения человек остаётся «вонючим». Это прямо противоречит православному догмату о крещении.

«Крещением человеческое существо становится сотелесником Богочеловеческого тела Церкви… В святой воде Крещения человек очищается от всего грешного и возрождается Духом Святым. Если это ребенок, то он очищается от прародительского греха, если же это взрослый, то он очищается и от личных грехов», — пишет преподобный сербский богослов Иустин (Попович) в своей «Догматике Православной Церкви»*.

Слова про «вонючую воду» являются прямой хулой на таинство святого Крещения и содержат понятный русофобский вывод — мол, даже в крещении показанная в «Викинге» вонючая Русь не очистилась и продолжает пованивать.