Истина в кино

В процессе работы над фильмом его создатели так или иначе избежали множества соблазнов — не только соблазна «лапотности», но и соблазна встать на навязшую в зубах за последние десятилетия «евразийскую» точку зрения и восславлять «союз» убийцы и жертвы, завоевателей и завоёванных. Русь и Орда предстают как два враждебных полюса, хоть создатели фильма и не отказывают ордынцам в известной экзотике, а Батыю в определённом благородстве, что полностью согласно с «Повестью о разорении Рязани Батыем», в которой хан высоко почтил погибшего Коловрата и отпустил оставшихся в живых русских воинов.

Фильм даже отчасти щадит репутацию Батыя, так как опускает одну из важнейших в «Повести» сцен, где хан требует от княжича Фёдора его красавицу жену Евпраксию, а когда тот резко отказывает — убивает княжича несмотря на его статус посла (эта подробность, кстати, опровергает созданный Львом Гумилёвым миф о том, что монголы считали убийство послов страшным преступлением и разгромили Русь не для того, чтобы её завоевать, а в отместку за убийство монгольских послов перед битвой на Калке).

Но никаких предпосылок к мифу о «русско-ордынском союзе» в фильме нет. Орда показана как жестокое вторжение в русский мир чуждой цивилизации, чуждой религии, чуждого образа жизни и мировоззрения. И как раз это многим не нравится. При ближайшем рассмотрении большинство претензий к «Коловрату» сводится к одному: фильм антиордынский, а не нравится он проордынцам, коллаборационистам в координатах XIII века и носителям мифологии обазиачивания и дехристианизации России. Абсолютно все высказанные «фэ» сводятся к проскинезе перед засевшим в глубине подсознания некоторых людей внутренним Батыем. Равно как и все похвалы сводятся к тому, что люди, которым понравился фильм, гордятся Русью как самостоятельной и самобытной христианской цивилизацией.

Уклонился «Коловрат» и от скатывания в неоязычество. По каким-то своим причинам неоязычники записали Евпатия Коловрата, героя совершенно христианской по букве и духу повести, в «свои». И это несмотря на то, что в ответ на вопрос «безбожного царя» Батыя «какой вы веры и какой земли?» воины Коловрата прямо отвечают: «Веры мы христианской, слуги великого князя Юрия Ингоревича Рязанского, а от полка мы Евпатия Коловрата».

Неоязычники даже ухитрились сочинить нелепую фальсификацию, что Евпатий перед битвой с Батыем якобы «отрёкся от христианства и попросил помощи Велеса». Что ещё раз доказывает: ничего святого в русской истории и русских героях для них нет, неоязычество — это ещё одна атакующая русское национальное сознание нигилистическая секта.

Когда уже снята была большая часть материала, в фильме появились сцена крещения, монах с медведем (прямая аллюзия на дружбу с медведем преподобных Сергия Радонежского и Серафима Саровского), евангельские диалоги, чёткое противопоставление чуждых суевериям христиан-русичей и суеверных монголов (не надо забывать, что знаменитая Яса Чингисхана в значительной степени была сборником суеверий вроде такого: «Подавившегося пищей протаскивать под ставкой и немедленно убивать, равным образом предавать смерти, кто ступил ногой на порог ставки воеводы»). Вместо сражения двух язычеств мы увидели битву Света Христова и тьмы суеверия.

В случае «Легенды о Коловрате» мы можем говорить не просто об отдельной творческой удаче, а о настоящей системе, которая заточена на производство качественного кино, посвящённого русской героической истории. По сути, создан «фэндом», хорошо проработанный воображаемый мир, в котором теперь легко поселить Владимира Мономаха и князя Игоря, Александра Невского или Садко, который можно развивать, придавая ему большую реалистичность.

Как и у всего хорошего в русской жизни, у «Коловрата» немедленно появились и враги. Совершенно синхронную атаку на фильм повели либерал-русофобы типа критика Долина, и неосталинисты, такие как пара из Пучкова-Гоблина и Клима Жукова и многочисленные их последователи. Если для Долина вполне самодостаточными являются ругательства типа «патриотизм» и «пропаганда», то неосталинизм пробует изображать из себя нечто отдалённо напоминающее русских патриотов, поэтому аргументы второй партии несколько более изощрённы.

Упрёки начинаются с заявлений, что перед нами «комикс» в духе «300 спартанцев» Зака Снайдера, а для русской культуры «комиксное мышление» якобы не характерно. На деле не существует никакой принципиальной разницы между американским комиксом и русским лубком. И то, и другое — разной степени условности изображение, сопровождаемое текстом, призванное представить простому, книжек не читающему народу те или иные образы, идеи и события. Русский лубок был чрезвычайно развит. Достаточно вспомнить «афишки» московского губернатора Ростопчина, игравшие огромную мобилизующую роль в ходе Отечественной войны 1812 года. Поэтому говорить, что у русских отсутствует «комиксное мышление», — это заведомая ложь, и от того, что мы назовем его «лубочным», ничего не изменится.