Истинная для дракона. Противостояние

Моя девочка снова выругалась на арабском, и хорошо, она не видела моего лица. Я улыбался. Наверняка глупо, потому что счастливо. Прижимал ее к себе, чувствовал, как доверчиво льнет ко мне, и не желал ничего большего. Все. Прилетел. Дома. И я в лепешку разобьюсь, чтобы этот «дом» никто не нашел, не потревожил и не отнял.

Мирослав вышел из машины с пледом и накинул их на плечи дрогнувшей в моих руках Миры. Я закутал ее плотнее и, глянув в испуганные глаза, усадил на заднее сиденье:

— Все хорошо, свои, — коснулся губами ее лба.

— Как ты? — протянул мне джинсы Мирослав.

— Отлично, спасибо. Что ты тут делаешь?

Он устало оперся о капот машины, пока я одевался:

— Алиса позвонила в панике.

Я усмехнулся, поправляя пояс. Только ничего смешного не было — Мира чуть не убила меня. Она еще не умела управлять количеством яда и мазнула хвостом случайно. Как я это допустил — уже неважно. Важно не повторить. Невероятная удача, что я успел обернуться — количество яда для дракона все же нужно другое, иначе меня бы уже не было. Нужно подумать о безопасности, пока она научится не отдаваться на волю зверя и контролировать себя в нем.

— Дракон, значит, — качал головой Мирослав, глядя в сторону. — Сказать, что я охренел сегодня — ничего не сказать.

Удивило, что Алекс отнесся к дракону в своем дворе гораздо спокойней, чем сейчас Мирослав.

— Ну ты-то должен знать, что драконы были, — уселся рядом с Мирославой и притянул к себе девушку.

— Вот именно — были, — хлопнул водительской дверью Мирослав. — Давно и неправда.

— Правда. Мирослав, — я перешел на английский, — познакомься с тезкой — Мирослава.

Оборотень оглянулся и учтиво кивнул.

— Очень стыдно и приятно, — тихо ответила Мира.

— Все нормально, главное — вы оба живы, — улыбнулся Мирослав шире и завел двигатель.

— На каком языке вы разговаривали? — прижалась ко мне Мира, дрожа.

— На русском, — с наслаждением сжал ее в объятьях. Плед мешал, но это ненадолго — лишь слабо утолил первый голод и хотел ее. Из груди раздалось сытое ворчание, и Мира вздрогнула. — Тш, прости…

— Дракон доволен? — спросила на арабском, слабо улыбаясь.

Хотела хоть как-то оградиться от незнакомцев, и это было понятно. Первый раз у нас случился на грани жизни и смерти. С одной стороны, это связало быстро и надежно, с другой — моя девочка все еще была в шоке, ей хотелось спрятаться и пережить это.

— Очень, — прошептал ей в висок, пытаясь надышаться ее запахом.

— Жалеет, что бросил много лет назад?

Я отстранился от нее, чтобы заглянуть в глаза, хотя уже чувствовал ее обиду. Но пусть лучше говорит. Ей нужны были слова в подтверждение, что больше не брошу.

— Готов себе хвост отгрызть…

— Я же чуть не убила тебя, — подняла на меня глаза. — Да?

— Да, — не стал врать.

Она болезненно поморщилась. А в следующую секунду прижалась ко мне, уткнувшись лбом в грудь. И слова стали не нужны — боялась остаться одна. Потерять. Пусть она меня совсем не знала, но уже чувствовала — нам друг без друга не жить.

— Ты — моя неизбежность…

— Что-то вроде этого, — улыбнулся грустно, но все еще боялся, что не понимаю ее до конца.

Чувствовать эмоции казалось недостаточно, хотелось большего.

— Приехали, — глухо скомандовал Мирослав, явно чем-то озадаченный, но было не до него.

Я слышал возню на крыльце, но подхватил Миру на руки и направился в дом. Желание залезть в нору и не впускать туда никого на миг просто ослепило — настолько во мне возобладал дракон. Отнес Миру на кровать, осторожно усадил и медленно развернул плед, будто открывал самый долгожданный подарок. Она сжалась в комок, обхватив себя руками и пытаясь уменьшиться:

— Ты так смотришь…

— А как мне еще смотреть? — улыбнулся, обхватывая ее за бедра и притягивая к краю кровати. Мира храбрилась, стараясь не дрогнуть, но я видел ее насквозь — боится. Чувствует, что я — что-то большее, чем Аршад. Что ее затягивает, а прежние правила не работают. Выпустит когти наверняка еще не раз. — Я только что занимался с тобой любовью… впервые.

Выбил воздух из ее легких, аж ротик приоткрыла.

— Почему было так больно? — дрогнул ее взгляд.

— У оборотней всегда так — истинная пара причиняет боль…

Наши взгляды встретились.

Запах… наш общий… Он пронизывал, дразнил, расцветал в воздухе и пропитывал наше временное убежище. Сюда больше никто не войдет, пока между нами не закончится этот острый период. Лишь бы не наломать дров!

При этой мысли из горла вырвался хриплый смех, и Мира настороженно закусила губу.

— Пошли мыться.

Я отнес ее в ванную — хорошо, она не сопротивлялась моему желанию держать ее постоянно в руках.

— Скажи, тебе еще больно? — заглянул в глаза, опуская ее на плитку. Она мотнула головой. — Мне оставить тебя? — еле заставил себя предложить это так, чтобы не напугать несогласным рычанием.

— А ты хочешь оставить?

В ответ я запустил пальцы в ее волосы, притягивая к себе:

— Я хочу тебя спрятать за пазуху, — прожег голодным взглядом. — Никому не показывать и не выпускать из рук.

Она слабо улыбнулась:

— Тогда не оставляй.