Истинная для Мира: Наследие

Равно, как и сейчас. Секс с ним был чистым наслаждением! Ни боли, ни страха — все растворялось в сильных движениях этого мужчины. Странно, неправильно и глупо, но мне казалось, он не брал меня, как все остальные. Он отдавал. Рывок за рывком, с каждым хриплым выдохом, он наполнял меня чем-то, дающим слишком запредельное чувство завершенности, спокойствия… Бежать? Бред! Я хотела еще и еще, подаваясь ему навстречу сама, приподнимая бедра, чтобы усилить его проникновение и добавить огня вместе с амплитудой.

Тигр внутри Алекса исступленно рычал, прорываясь удлинившимися когтями к моему телу, требуя меток, обладания, и моя безбашенная тварь с кисточками согласно урчала, подставляясь под укус. Только мы с Алексом были слишком заняты, чтобы давать зверью слово. Он двигался все быстрее, хрипло рыча, потом резко вздернул меня кверху, вынуждая встать на колени и вскрикнуть. Последние несколько секунд прошли для меня как в тумане, потому что я ничего не соображала, исступленно растворяясь в нашей общей агонии. Почувствовала только, как он в несколько сильных рывков насадил меня до предела и боли, и тут же излился… и впился в ягодицы когтями!

— Алекс! — взвизгнула-рыкнула я, но куда там! Выдраться получилось бы только с мясом.

— Черт, прости, — послышалось смущенное в перерыве между тяжелыми вдохами. — Ты меня выводишь… вечно… за черту.

И он вдруг сделал невероятное — прошелся горячими поцелуями вдоль позвоночника, толкая меня на живот, а потом вернулся к ягодицам и принялся их зализывать. Тягуче, не спеша, будто нарочно задевая дыханием мою налитую сердцевину и снова возбуждая.

— Прекрати, — прорычала обессилено.

— Ты — невыносимая, Алиса Мирославовна. Папочка мало порол в детстве?

— Вообще не порол, — дергаться не хотелось, и я просто растекалась в его руках и ласках. — И я нормальная. Ты бы лучше на себя посмотрел…

— Нормальная ли ты — я выясню позже, — отозвался Правящий деловым тоном. Будто не попку мою поцарапанную вылизывал в этот момент, а снова разбирался с договором. — Пока что я вижу девочку с забитой всякой ведовской чушью головкой. Тебе отбило нюх, малышка.

— Какая тебе разница? — еле ворочала языком, не в силах бороться со слабостью. Меня будто выкрутили. А как ехать на работу — вообще не понимала. За окнами уже светало.

Я уже почти не слышала, как Алекс продолжает меня гладить. У тигра были большие горячие ладони, немного шершавые, но такие приятные, что я, кажется, сквозь сон замурчала, сдаваясь окончательно.

54

* * *

— Я скоро вернусь, максимум еще несколько дней, может, неделя…

Голос Алекса пустил дрожь по телу, я глубоко вздохнула, но не шевелилась — боялась быть услышанной. В плотно сомкнутые веки проникал вполне себе дневной свет, а это значило, что мы, скорее всего, пропустили встречу с Зулом и вообще забили на дела.

— Потерпи, — его хриплый полушепот пустил сердце вскачь, и я задержала дыхание. Казалось, стоит мне открыть глаза, и обрушится столько всего, что меня просто переломает пополам. — Я люблю тебя… слышишь?

Сердце больше не нужно было тормозить — оно споткнулось и почти замерло от того, как тигр выдохнул эти слова. Он и «я люблю» не существовали вместе, это явления разных миров, которые никогда не соприкасаются друг с другом! И все же он и правда это сказал. Кому-то.

— Ты слышишь? — повторил тихо и как-то опустошенно. Будто говорил с пустотой, которая никогда не слышала и не слушала.

Зато слышала я. И от этих его слов все свернулось внутри, будто это я пыталась докричаться до кого-то, но тщетно.

— Жди меня. Целую…

В гостиной стало тихо. Алекс, очевидно, повесил трубку и застыл, приходя в себя. А я будто видела его даже сквозь опущенные веки. Вот он стоит возле панорамного окна в гостиной и смотрит на город, но не видит его. Перед глазами у Правящего что-то свое, напоминающее выжженную пустыню, припорошенную пеплом. Взгляду не за что зацепиться, но он и не пытается уже давно.

Мотнув головой, я открыла глаза, стряхивая видение. Такое бывает на грани яви и сна. На грани… Я и забыла, что «грань» может быть многогранной. Но приятными сторонами она ко мне никогда не поворачивалась.

— Доброе утро…

А вот это уже адресовано явно мне. Я вскинулась на постели, подгребая под себя простынь.

— Да что же ты пугливая такая? — скалился Алекс.

— Ты себя видел вообще? — проворчала я, прикрываясь отвоеванным у постельного месива краем.

— И что со мной не так?

Он опирался плечом о дверной косяк, спрятав ладони в карманы штанов. Резинка соблазнительно обнимала его бедра гораздо ниже тазобедренных косточек, открывая к вниманию плоский подтянутый живот и дорожку темных волос.

55

— А со мной? — закатила глаза и отвела их от соблазнительного объекта в окно.

— И что же с тобой…

— Когда мы расстанемся, я, пожалуй, воспользуюсь твоим советом и уеду к папочке «под хвост», — выдохнула, качая головой. — Достало все. Ты прав: я — катастрофа…

— А как же любимые веды и Горевич? — он оттолкнулся от двери и направился ко мне.

— Не знаю, придумаю что-нибудь.

— С чего ты вдруг оказалась ведом? — прозвучало неожиданно заинтересованно.