Истинная для Мира

Я прикрыла глаза, стискивая зубы, словно он отвесил мне пощечину. Воцарилась тишина.

— Аня… — позвал Магистр своим обычным голосом.

— Я… работать, — прохрипела я, разворачиваясь к двери. — Моя смена. Раз сделка по моей продаже расторгнута, то я, пожалуй, вернусь к работе…

Все, что услышала в ответ — напряженный вздох, а я, словно во сне, побрела коридорами, полными снующих сотрудников ведомства.

«Подведомственные веды. И коридоры ими полные…»

Меня знобило все сильней, сознание уплывало в какие-то бредни, и приходилось усилиями воли держать себя в реальности. Еле-еле доковыляла к лифту и его усилиями перенеслась в нижний ярус.

— Анька, с возвращением! — заверещала Зоринка, когда я ввалилась в раздевалку. Улыбка на конопатом лице вечно неунывающей девушки поблекла: — Ань… что такое?

Я тяжело упала в кресло и растеклась лужей.

— Кажется, заболела… — прохрипела я.

— Ну ты даешь, отдохнула! — всплеснула руками девушка. Белокожая, с темно-рыжыми волосами Зоринка была «силовиком» — ведом с недюжинной силой, умевшей концентрировать ее в руках. Она могла сбить, к примеру, автобус… И почему Мир на нее не позарился? Вот бы удивился! Нет, выбрали самую немочь! — Давай-ка дуй домой, а то утянет еще куда — доставай.

— Нет… — тряхнула я волосами. — Надо работать. Пройдет.

Я тяжело поднялась и принялась равнодушно перевоплощаться в «охотницу за эмоциональными разрывами»: черный утепленный комбез, шапка-пидорка, чтобы волосы не лезли в глаза, рабочие значки-маяки, которые действительно выглядят, как значки.

— О, Воржева! — раздался мой любимый голос от двери, когда я вышла из женской раздевалки в коридор. Обессилено улыбнулась своему начальнику — Константину Вячеславовичу. Я была влюблена в его голос, и как-то по-особенному — в него самого. Ему было около пятидесяти, и более отзывчивого, надежного, цельного и притягательного мужчины в своей жизни я не видела. Если от Вальдымарыча хотелось теряться, что ни говори, то к Константину — бежать со всех ног с любой проблемой. — Ты что такая бледная?

Он обхватил меня за плечи и всмотрелся в лицо.

— Аня, — попробовал лоб тыльной стороной ладони, — тебя Зул видел?

— Только что от него, — кивнула я.

Константин нахмурился:

— Странно… — взгляд светло-карих глаз продолжал вбуравливаться куда-то внутрь, сканируя, — я тебя сегодня отстраняю от работы, а с Зулом поговорю лично…

— Но Константин Вя…

— Давай в медпункт, Аня, — перебил меня начальник, — и все процедуры по восстановлению… что-то не нравишься ты мне… А я — к Зулу.

Еще раз переодеться стало для меня каким-то запредельным подвигом. Сердце скакало в груди, на лбу выступила испарина, руки дрожали. Туман перед глазами стелился все гуще, и я совсем забыла от том, куда меня послал Константин. Как вызвала такси — тоже помнила с трудом.

Отпустило только дома. Говорят, родные стены лечат. Туман остался за порогом, а вот температура, похоже, поднималась. Но теперь я соображала почти как обычно, только настораживала непривычная апатия. С трудом заставила себя что-то делать: закинула в ступку нужные ингредиенты и травы, вплела слова… истолкла… и чуть не забыла выпить. Я сдавалась, только не могла понять — чему именно? Где-то на дне души, как кусочек зеркальца на дне болотца, блестела отраженным солнечным лучом мысль «Звонить! Бежать к Зулу! Просить помощи! Искать ответы, пока не поздно!» Но дно было далеко, а тина — теплой и убаюкивающей. Добрела до постели и рухнула в нее, не раздеваясь, в джинсах и свитере…

* * *

И почти сразу же подняла голову где-то далеко в заснеженном лесу.

Вскочила на лапы и засуетился, нервно порыкивая. Перед глазами замелькали деревья, расчертившие тенями-крестами белоснежное полотно. Засохшие ягоды шиповника на кустах рябили перед глазами кровавыми каплями. Я спотыкалась, жалобно поскуливала и тяжело дышала, высунув язык. Вскоре с неба повалил снег, смешивая все перед глазами в одну белую кашу. Споткнувшись в очередной раз, я упала…

* * *

Резко вздохнула, силясь открыть глаза, но веки словно налились свинцом. Дышать было тяжело, воздух раскаленной массой проникал в легкие, разрывая их на части. Меня колотило, несмотря на одежду и теплое одеяло. Вот теперь стало по-настоящему страшно, и, были бы силы, я бы рванулась за помощью… Но сил не было. Ускользавшее сознание искало выход, рыская в темноте, словно тот зверь в заснеженном лесу…

* * *

… Не было ни запахов, ни звуков. Снег равномерно покрывал мех, укутывая, остужая жар тела…

* * *

— Мир…

-10-

Казалось, прошла вечность. Только вдруг кто-то резко тряхнул за плечи:

— Аня! — услышала свое имя, словно находилась глубоко под водой. — Аня!

Чьи-то пальцы впились в шею, горящее обнаженное тело прижали к другому, такому же горячему… Да так стало жарко, что меня кинуло в пот.

— Я принимаю тебя… — мужской низкий густой голос потек внутрь, согревая, разгоняя кровь и унимая дрожь. — Принимаю…