Истинная для Мира

Все здесь было из дерева, в воздухе стоял горьковатый запах смолы. Половину стены гостиной занимал камин, которым сразу же и занялся Влад. Мой же взгляд заскользил от низкого столика к дивану, перескочил на маленькие окошки, за которыми уже совсем стемнело, хотя не было еще и пяти вечера. В противоположном углу я заметила лестницую на второй этаж, а стена за ней приютила в себе книжный шкаф. Но ничто не притягивало взгляд надолго. Не было здесь греющих душу деталей — ни фото в рамках, ни декоративных безделушек, ни люстры из рогов оленя… Ничего лишнего.

— Сейчас вам доставят ужин, — обернулся на меня водитель. — Кухня там… — он указал в сторону входа. — Спальня на втором этаже. Ванная там же.

— Можно в ванную?

Влад кивнул.

А я сделала медленный вдох… и запустила внутренний сканер эмоциональной обстановки, открываясь полностью, снимая мысленно все заслоны. Такое я обычно проделывала на заданиях со страховкой. Но здесь все равно помощи ждать неоткуда, а любопытство и чувство самосохранения толкали на риск.

Мне хотелось знать больше…

Стоило коснуться ладонью деревянных перил, в ауру упруго ткнулись огрызки эмоций, испытанные здесь хозяином — ничего особенного, никого он тут не загрыз. К середине пролета я осмелела.

Лестница вывела меня на маленькую застекленную веранду, панорамное окно которой выходило на сосновый бор. Я поискала глазами выключатель и вскоре нашла его сбоку от лестницы. Пространство заполнилось мягким нижним светом, и, как показалось, теплом.

За стенкой я обнаружила спальню… попереминалась с ноги на ногу, но все же шагнула внутрь. Деревянный пол, кровать… выключатель скользнул в руку…

…но тут же меня едва не сбило с ног! Я схватилась за дверной проем, падая на колени. В голове зазвенело…

Нет, я не слышала слов, я чувствовала когда-то вырвавшиеся здесь на волю эмоций. А это было гораздо опаснее. Что такое слова? Ничто. Только чувства правдивы. Где-где, а в собственной спальне Мир себе в эмоциях не отказывал. И вожделения не здесь не было и следа. Только злость, отчаянье, решимость… Особенно свежей была эмоция острой душевной боли. Она пронзала все, торчала острыми осколками из каждого угла и жалила при каждом движении! Кто-то сильно обидел моего зверя, так, что тот едва дышал здесь последнее время…

Встав с колен, я утерла пот со лба. Вот и все, теперь Миру тут будет спокойно.

В спальне все оказалось также лаконично, как и внизу: большая кровать, два панорамных окна — одно плотно зашторено, второе — открыто, ни столика, ни шкафа, зато тут имелся небольшой диванчик, сразу же пришедшийся мне по вкусу. Присмотревшись, я приоткрыла рот: в углу, выбиваясь из общего колорита, стоял мой рюкзак, который я бросила в гостинице при телепортации…

Значит, мне обозначили место здесь, в хозяйской спальне.

Рядом с входом я обнаружила дверь в ванную.

Все же здесь чувствовалась рука дизайнера. Даже ограниченный в деталях, он все равно сделал это место особенным, таким, чтобы хозяин чувствовал себя уютно, насколько это вообще было для него важно. Единственное в доме зеркало я тоже обнаружила здесь. Большое, на пол стены, со сложной подсветкой. Сделала шаг и зажмурилась…

У Мирослава, кажется, привычка бить зеркала… Кое-как перетерпев вспышку чужой боли и ярости, я задышала чаще, хватая ртом воздух…

— Ч… блин! — не рискнула богохульствовать, опускаясь на пол.

Злость Мира была настолько кристальной и острой, как куском льда под дых засадили! Пробрало до самого позвоночника… Непохоже, что это состояние было нормальным для зверя.

Охая и постанывая, я кое-как добралась до понравившегося диванчика и рухнула на него, вымотанная до основания. Последняя мысль, осветившая мое потухающее сознание, была далеко не о духовном:

«И почему я не занялась этим после ужина?!»

* * *

Как же было страшно! Я перебирала лапами, выкручивалась, рычала, но куда там! Барс не двинулся с меня, продолжая жадно обнюхивать загривок. Его хвост метался из стороны в сторону — мне хорошо это было видно, будучи придавленной передними лапами к земле. В конце концов ему надоели мои метания. Он прихватил меня за холку зубами и тряхнул, не больно, но красноречиво делая первое и последнее предупреждение. Я притихла, шумно выдохнув, а он уже спокойно продолжил свои изыскания… Раздвинул носом передние лапы, развернул… и мы вместе уставились на мои кровоточащие подушечки…

«Выгребать эмоции боли и ярости из пространства всегда болезненно… — подумалось вдруг мне совершенно осознанно. — Раны еще предстояло зализывать, но раньше их не было видно…»

Выводы испугали, но барс покосился на меня неожиданно осуждающе и потянулся к моим лапам. Шершавый язык коснулся израненной кожи, и зверь принялся зализывать повреждения. Он жмурился, но бдительности не терял: одна его лапа, казалось, весила, как вся я: надавит чуть больше — и от меня останется мокрое место. Оставалось ошалело наблюдать за его действиями. Все происходящее было странно… Я дышала все чаще, словно просыпаясь там, во сне. Барс чувствовал мой испуг, но ему было плевать.

«Отпусти».

Он зарычал…

-24-