Истинная для Мира

— Он сначала попросил меня раздеться, собирался искать какое-то клеймо… — начала выдавливать из себя я, держась за его проникновенный взгляд. Что-то, а сексуальные похождения мы с Лерой не обсуждаем. — Потом прижал меня к стенке, начал сдирать одежду сам, а я глянула в его глаза, и меня накрыло…

Я вдруг явственно вспомнила свое видение: мужчина… солнечный свет, ослепительный снег кружится в воздухе искрами и садиться на его лицо, оборачиваясь мелкой росой. Мир…

— Я назвала его Мир… — по коже прошла волна мурашек, руки задрожали. В области солнечного сплетения что-то стукнуло и скрутилось тугим жгутом, вмиг согревая.

— Начинаешь пахнуть сильнее… — не мигая, констатировал друг. — Ань, плохие новости: он тебя присвоил… Что еще говорил?

Я тяжело сглотнула, пытаясь взять себя в руки.

— Что мы сдохнем оба, если… он не…

— Понятно, не продолжай, — кивнул он. — Херово… а еще, знаешь что?

Лера достал айфон, что-то принялся там искать, и уже через несколько секунд сунул мне под нос фото… моего зверя. Только в человеческом обличии. То есть, в костюме…

— Он?

Я кивнула.

— Мда…

Лера вернулся на стул и хмуро уставился перед собой.

— Лерк, говори, — потребовала я.

— Это Мирослав Карельский, Ань… Высший правящий.

— И что? — «тупила» я.

— Тебя от него не спрячет даже Вальдемарыч.

-2-

— Спрячет? Ты думаешь, этот Мирослав будет меня искать?

Лера посмотрел на меня как на умалишенную.

— Не смотри так на меня, из нас двоих оборотень — ты! — вскричала я, но тут же виновато сникла.

Лера не был оборотнем в полном смысле этого слова. У него не было зверя. Мы никогда не обсуждали подробности и причины такого положения дел, но проблем у друга по этому поводу я не наблюдала. Оборотни не рождались полноценными существами с возможностью оборачиваться. Когда их мужчины достигали зрелости, они отправлялись на поиски своего зверя. Если удавалось его обуздать — человек и зверь сливались, и мужчина становился полноправным членом семьи. Звери были разные, в зависимости от местности, где жила семья или которой она правила.

— Если Карельский вышел на тебя голым, Ань, это значит, что он был в звере, когда тебя услышал. Вышибить мужчину из зверя… — Лера хмыкнул. — Это очень надо было постараться. Но я его понимаю: если в его возрасте у него до сих пор нет пары, то понятно, почему он за тобой кинулся…

— Твою мать… — выдохнула я. — Но подожди… Он говорил, что искал метку… требовал рассказать, кто меня сделал его парой…

— Сделал?! Он идиот?! — воскликнул в праведном гневе друг. — Пары не… делаются!

— Ну, может, у него есть основания считать по-другому? Он вряд ли идиот, Лер…

Мы помолчали немного, чувствуя, как на плечи обоих опускается вязкая безысходность.

— Я кофе сделаю…

— Ты все же думаешь, он кинется меня искать?

— Это будет не сложно, Ань… Ты ему все вещи оставила.

Тут и до меня дошло. Рюкзак с камешками, вещами, сборами трав, книги… Твою ж мать!!!

— Да и учитывая, как именно ты улизнула — не долго догадаться, где тебя теперь искать.

Это да. Только веды могут пользоваться такими артефактами. Обратиться к главе ведов в Питере ничего не стоит, а связи позволят узнать, кто именно был на каникулах в Карелии.

— Но наши с оборотнями не дружат… — в груди снова стало леденеть. — Неужели сунутся?

— Аня, — Лера шелестел чем-то в шкафчике, не глядя на меня, — хорошо, что ты не подозреваешь, что испытал он, когда ты его бросила в самый важный момент его жизни… Поверь мне, он так себя никогда еще не чувствовал. Твой отходняк от артефакта — просто уютное чаепитие в «Зефирке и кролике» по сравнению с тем, что ощутил он.

Да так ему и надо!

— Я бы собрал сейчас твои шмотки и бросился в пожизненное бегство, — продолжал друг, — но это бесполезно. Карельский придет за тобой, и я уверен — договорится. Да он мир теперь на уши перевернет, пока не найдет тебя!

— Слушай, мне двадцать семь, на кой ему такая…

Друг бросил на меня раздраженный взгляд и закатил неодобрительно глаза.

Ну да, надеяться на то, что я ему не подойду внешне, вряд ли стоило. Я не была высокой, но и фигурой и лицом меня не обидели, компенсировав это на редкость гадкой одаренностью…

Лера опустился рядом с двумя чашками кофе и бутылкой коньяка.

— Можно это как-то разорвать, оспорить? Я же живое существо!!!

— Теоретически, да, но на практике… Они идут на все. — Он плеснул мне алкоголя в кофе. — Понимаешь, принцип «золотого сечения» работает в природе всегда. Чем больше ты будешь оттягивать один край прямой, тем ниже будет точка сечения…

Я понимала: сбегу — для меня компромиссом станет клетка с постелью и трехразовым питанием, но от меня, как от пары, не откажутся. Я глотнула обжигающего кофе с привкусом пластика — почему-то именно им мне отдавал коньяк, а не пресловутыми клопами — и поморщилась.

— Лерк… это какой-то тупик, — просипела я, чувствуя, как горячие капли с одной стороны потекли внутрь, а с другой — по щекам. — Вот за что мне это? Будто было легко и просто! Еще этого Карельского не хватало!

— Сириусу больше не наливать… — пробормотал Лерка себе под нос. — Ты давно ела?

— Надо ехать к Вальдемарычу, — кусала я губы.