Истинная для Мира

— Возможно, — зрачки зверя расширились, взгляд лихорадочно блестел. — Ты… сводишь.

— Никуда не летим? — нахмурилась я.

— Без нас не улетят, — схватил меня за руку и дернул дальше по коридору.

Он снова пугал. Еще минуту назад такой собранный и уверенный вдруг стал нервным и резким. В салоне самолета Мирослав остановился в зоне люксовых кресел, которые чем-то напомнили мне скорлупки яиц и тем и порадовали — можно отгородиться от него на весь перелет. Я сняла верхнюю одежду и удобно устроилась в кресле, отвернувшись к иллюминатору. А после взлета вообще уснула, хоть и не без опасений. Воображение рисовало картинки одну краше другой: как Мирослав — теперь уже совершенно осознанно управляя своим зверем — проникает в мой сон и… осуществляет там все то, чего не получается добиться здесь и сейчас.

Только мне не приснились ни моя рысь, ни его барс, ни снежный лес… Я просматривала лишь вариации прошлой ночи и даже слышала запах горящих сосновых поленьев. Горячие возбуждающие укусы, соленая испарина над губой и привкус крови во рту. Я чувствовала, как не хватает воздуха, как становится горячо и влажно между ног, как стон в груди оборачивается хриплым вскриком…

— Б***ь, Аня! — кто-то подхватил меня под шею и бесцеремонно повернул голову. — Проснись, — раздался рычащий шепот рядом.

Я подскочила, пытаясь освободиться из хватки Мирослава. С соседнего ряда на нас обернулся лысеющий иностранец и покачал головой с укоризной.

— Excuse us, she’s sick(1), — улыбнулся извиняюще Мирослав.

— Сам ты больной, — фыркнула я, наконец, усаживаясь.

— Ух ты… — восхищенно оскалился Мир. — То есть тебе даже на другом языке все высказать не получится?

— Попробуй на французском, с ним у меня не срослось, — нахохлилась я, заматываясь плотнее в плед.

— У меня тоже, держи, — он протянул мне латте в пузатой стеклянной кружке. — И ради бога, не засыпай больше! Я не железный.

— Что со мной? — нахмурилась я, беря кружку. Руки дрожали.

— А на что это похоже? — ехидно усмехнулся зверь.

— На то, что тебе меня в психушку надо сдать, — покривила душой я — психики не сходили с ума.

— Мне надо… зажимать тебя на диване чаще, — его немигающий взгляд и голос с хрипотцой пустили горячую волну по телу и заставили дрожать. — Тогда, возможно, полегчает нам обоим. Знаешь, что такое «медовый месяц»?

Я удивленно моргнула, но Мир уже раздраженно отвернулся к экрану ноута.

— «Медовый месяц» бывает после свадьбы… — упрямо буркнула я.

— Хочешь свадьбу? — не глядя на меня, отозвался он.

— Хотела, — пожала плечами.

— Ты ничего не хотела, Аня, — в его глазах отражались блики от экрана. — Работа выжрала тебя… — он кинул на меня взгляд, полный злости: — Неужели не чувствуешь разницы? Жизнь с моей силой не кажется тебе… более полноценной? Без постоянного истощения?

— Что? — тяжело сглотнула я.

_____________________

1. Простите, она больна (англ.)

-35-

— Ты тянешь из меня силы каждый раз… Много. Вчера я думал — утром не встану.

— Не может быть…

— Ты берешь, а я могу отдать.

— Нет.

— Тебя использовали все эти годы беспощадно.

— Меня восстанавливали!

— Так, что ты еле ползала!

Я отвернулась к иллюминатору, но взгляд зверя настиг меня и в его отражении. А Мир вдруг бесцеремонно запустил мне горячую ладонь под кофту и провел ей вдоль позвоночника. Глаза сами прикрылись, вдоха показалось мало, чтобы насытиться кислородом, и голова все равно закружилась.

— Только скажи… — наклонился он ближе, насколько позволила перегородка, — и у тебя будет все, что хочешь. Я дам тебе столько сил, сколько нужно, чтобы ты жила полноценно…

Я рванулась со своего места и вскоре захлопнула за собой двери туалета, но в солнечном сплетении ясно ощутила отголосок его горького разочарования…

Отражение в зеркале вновь показалось малознакомым. Я менялась очень быстро: глаза блестели, стали насыщенного темно-синего цвета, из белков исчезла вечная воспаленность. Губы больше не сохли, кожа не слазила с них хлопьями. Волосы стали гуще, блестели холодом платины по всей длине.

Как я сама не поняла?

Воспоминания о том, как это — жить полноценно — почти стерлись из памяти. Иметь силы и желание что-то делать, куда-то бежать было непривычно. Мир мне все это вернул. Только в обмен на свободу выбора… и чужую фамилию в паспорте.

А теперь я осознала, что врастаю в него с каждым днем так, что вскоре будет не отодраться! Эмоции, привязка, а теперь еще и жизненная энергия, которой он щедро делился… Только я не просила. А все, что я могла бы дать взамен, он брал без спроса и считал, что заслуживает это.

Выводы так взбесили, что я вдруг почувствовала, как снова выпускаю когти. Попыталась поймать эмоцию, выследить и зафиксировать… Когти мне могут пригодиться, нужно научиться выпускать их только по желанию, а не от испуга. Попробовала несколько раз — получилось! Это успокоило.

А вот Мирослав показался мне еще более злым и раздраженным.