Истинная для Мира

В этот раз мы свернули куда-то в центр, и я, наконец, смогла оценить размеры звериной общины. Здесь была пятиэтажная школа, сады, небольшой супермаркет, больничный комплекс и даже станция спасателей с пожарными машинами… Но особенно выделялось здание, напоминающее чем-то особняк правящей семьи, только раза в два больше. В глаза бросались фасад из темного камня, зеркальные окна, в которых отражались лес и небо, и стоянка перед парадным входом, заполненная автомобилями.

— Дом правящих, — усмехнулся Мир, проследив мой взгляд.

— Ух ты… — выдохнула искренне.

— Сложно представить, живя в избушке на отшибе, да? — неприязненно скривился он.

— Ничего себе, «избушка», — нахмурилась я. — Мечта…

Он покосился на меня напряженно и недоверчиво, но промолчал.

Келль, как оказалось, снимал часть первого этажа двухэтажного дома недалеко от дома правящих. Он вышел встречать друга на крыльцо, а ко мне сразу же кинулась хаски, которая еще минуту назад крутилась у его ног.

— Мир! Аня! — знакомо улыбнулся Келль, подняв руку вверх, и безошибочно протянул ее, когда Мир подошел ближе. — Как дела?

— Ты же знаешь.

— Все меняется быстро, может…

— Нет, — отрезал Мирослав. — Я на собрание… А она не завтракала, — бросил он, разворачиваясь к машине.

— Привет, — слабо улыбнулась я, когда сзади послышались хлопок двери и звук набирающего обороты двигателя.

— Привет, проходи, — повел Келль рукой в сторону входа. — Я очень рад, что ты согласилась навестить меня.

— Это тебе спасибо, — я прошла в открытую дверь и огляделась. — Мир говорил, ты занимаешься исследованиями…

Сразу за порогом запахло свежей выпечкой и сушеными травами. Весь коридор был увешан пучками соцветий и листьев, ягодными и грибными бусами. В маленькой гостиной горел камин, а на столике с короткими ножками уже стоял завтрак и дымились кружки с травяным чаем. Я села на диван, Келль — в единственное кресло рядом. Все время с его губ не сходила восторженная улыбка.

— Я тоже еще не завтракал, — сообщил он. — Угощайся! А чай налил тебе целебный, Мир говорил, тебе было плохо с утра…

— Угу, спасибо…

В душе что-то дергало, словно меня тянуло куда-то. Хотелось кинуться на улицу и рвануть… но куда?

— Аня? — насторожился Келль. — Что такое?

— Мне зверь снится, — я обхватила предложенную чашку руками. — Мир говорит, что я — рысь.

— Это хорошо, — улыбнулся Келль.

— Что хорошего?

— Что он видит твоего зверя, — не замечая моего тона, отозвался он. — Это значит — вы действительно созданы друг для друга…

— Если бы Мир отпустил, я бы сорвалась подальше в ту же секунду… — равнодушно прервала его восторженную речь.

Келль обескураженно замолчал, прислушиваясь и бегая взглядом:

— Понятно… теперь понятно, — наконец, постановил он растерянно и безошибочно потянулся к кружке, — ты… не готова так быстро все принять, как твоя поддушина…

Я сделала глоток и медленно вдохнула аромат.

— Хороший чай…

Вдохнула глубже, поводила рукой над чашкой, добавляя чаю нужных мне свойств… Теперь кровотечение должно быстро остановиться.

Таких, как я, по большей части лечили только травы со словами. Ничто другое не действовало. Поэтому сборы у меня всегда были разные и в большом количестве.

Говорить о Мире не хотелось. Мне и так казалось, что он рядом, еще и говорить о нем — напоминало шизу.

— Спасибо, я надеялся, что ты оценишь.

— Что за… поддушина?

Где-то я встречалась с таким термином, только не могла вспомнить…

— Да… Смотри. Сущность оборотня состоит из души и поддушины. Эта способность соединять в себе душу человека и зверя уникальна. Поддушина — это что-то типа подсознания, но не совсем. Это как… недопереваренная пища.

Я вытаращилась на него непонимающе, забывая, что Келль меня не видит. Хотя все больше крепло чувство, что «видел» он гораздо больше любого зрячего.

— Да, — улыбнулся он виновато, точно интерпретировав мои эмоции. — Оборотень усваивает душу зверя, но не до конца. Большинство так и живут со зверем врозь. Часть времени они люди, а часть — звери. Но при этом они совершенно не контролируют себя в звериной ипостаси и ничего не помнят из того времени, когда были животными. Своеобразный компромисс, только не очень стоящий. А бывает и того хуже — зверь может взять верх.

— Я думала, только ведам хреново бывает.

— Оборотням не то, что хреново, — улыбнулся Келль. — Возьми вон ту булочку… с маком и смородиной.

Дождавшись, когда я исполню его пожелание, Келль продолжил:

— Оборотень может соединяться с поддушиной полностью! В этом, собственно, и смысл!

— А кто-то сейчас добился подобного?

Мне было не сильно интересно, мысли все больше вязли в апатии. Возможно, сказывалась потеря крови.

— Да. Я. И Мира учу…

Я скептически скривилась: Мир, скорее, скатывается к зверю!

— И… долго ему еще учиться? — злость в голосе скрыть не удалось.

— Я верю в него, — Келль снова обезоруживающе улыбнулся, не поддаваясь моему пессимизму. — Он заслуживает тебя, Аня.

Я поперхнулась чаем.

— Меня? — просипела сдавленно. — Только, если как кару…