Истинная для Мира

— Ты говорил, видел моего зверька… — прошептала я, глядя в окно. От вида крупных хлопьев, мечущихся за стеклом, в груди заскребло чуждой тоской.

— Рысь…

— Рысь?

— Да… молоденькая, мелкая… любопытная.

— Где ты ее видел?

— Внутри… — он коснулся пальцами моей груди. — Здесь…

Я уже почти спала, язык еле ворочался, мысли осыпались крупными белыми хлопьями, и мне казалось — я понимаю его.

* * *

«Ты принимаешь меня…»

«Да…»

-31-

Утро встретило болью.

Еще не придя в себя, я почему-то подумала, что все правильно — теперь буду расплачиваться за вчерашнее умопомешательство. Но вскоре боль стала такой невыносимой, что я едва могла вздохнуть. Мира рядом не оказалось, и это обрадовало уже в следующую секунду. Стоило спустить ноги на ковер, с меня хлынула кровь — еле успела подставить ладонь.

Я зашипела и, согнувшись, рванулась в ванную. Так плохо мне еще никогда не было, низ живота словно наполнили раскаленным железом. Не успела я вымыться, выудить пачку тампонов из косметички и привести себя в порядок, в ванную ворвался Мирослав.

— Аня… — дико блеснули его глаза.

Он вынес меня из ванной и попробовал уложить на кровать, но я выкрутилась и сползла на пол, чтобы сжаться в комок. Тело пыталось хоть как-то облегчить страдания, привычно занявшись поиском удобной позы.

— Ты пахнешь кровью! — глухо рыкнул он и снова поднял меня с пола. — Что происходит?! Это я? Из-за меня?

Я повисла в его руках, тоненько заскулив:

— Таблетка, что я выпила… сбила цикл… — даже на смертном одре я не могла выдавить из себя простое объяснение.

— Месячные? — удивленно выдохнул он и крепко ругнулся. Я взвыла, хватая ртом воздух от очередного спазма, а он сел со мной на кровать ближе к спинке, стянул с нас футболки и, устроив меня сверху, прижал мой живот к своему. — Дурочка…

Я нашла в себе силы поднять на него возмущенный взгляд, намереваясь без слов напомнить ему обо всех тех обстоятельствах, что привели меня к этой таблетке, но куда там! Разве его взгляд выдержишь? Пару раз еще задохнулась от приступов, почти не чувствуя, как он гладил меня по спине и волосам, а потом боль начала стихать…

— Как ты это делаешь? — прошептала обессилено в его плечо.

— Что именно? — хрипло прошептал он. Опять не спал? Я снова чувствовала его усталость.

— Ты… знаешь? Или…

— Просто чувствую…

Просто чувствовал, как именно сделать мне хорошо…

— Мир… я не понимаю… если твой отец был волком, а ты — ирбис… Значит, твоя мать тоже была… другим зверем?

— Она не была зверем…

Я уже подумала, что больше он ничего не скажет, когда вдруг Мир глубоко вздохнул:

— Я не знаю, Аня, может… — пальцы нежно огладили мою шею, скользнули в волосы, — …я был неправ. И дети все же возможны…

И столько было надежды в его голосе в этот момент, что я испугалась. Непроизвольно задержала вдох, закусив губы, и стиснула пальцы на его груди. Такой поворот меня не устраивал! Надежду такого размера обещать оправдать вот так сразу невозможно!

И он это почувствовал. Мне показалось, что я физически ощутила, как мужчина подо мной превращается в кусок льда. Его взгляд устремился в окно, глаза хищно сузились, меж бровей залегла складка, а губы сжались.

— Мир, я не виновата…

— Я знаю, — от его тона можно было покрыться инеем. — Только ты тоже могла хотя бы попытаться почувствовать! — он перевел на меня взгляд. — Но, кажется, это не для тебя. Вы во всем привыкли видеть причинно-следственные связи, да, Аня? Разобраться в природе явления и использовать в своих целях…

Боль начала возвращаться. Я стиснула зубы и рванулась из его рук, но он сжал меня сильнее:

— Я не отпускал, — рыкнул угрожающе, и по спине побежали мурашки.

— Пусти, — разозлилась я, — все равно больше не помогает.

Его взгляд дрогнул. Зверь шумно сглотнул… и выпустил. Я оттолкнулась от его груди, подцепила свою футболку и ушла в ванную… где сползла по стенке и скрутилась, поджав под себя ноги.

Зверь… Он просто зверь! Мы никогда не договоримся… Мы элементарно не понимаем друг друга! Он не возьмет в толк, почему я не руководствуюсь интуицией и эмоциями, и не собираюсь с ходу менять свою жизнь. Для меня же это элементарно: даже животные не размножаются по принуждению! Как я могу этому не сопротивляться?

Хотя после вчерашнего я уже не была уверена ни в чем. Что-то внутри противилось ходу моих мыслей, тоска пульсировала все ярче, сплетаясь с болью, и лишала сил.

Не знаю, сколько я так просидела, когда услышала равнодушное над головой:

— Келль звонил…

Я медленно повернула голову к двери и подняла взгляд на Мирослава. Мы вернулись к тому, с чего начали. Он стоял рядом в костюме и туфлях, как памятник всем нашим попыткам пойти друг другу навстречу. Холодный, надменный… прежний. А я снова сидела в его ногах с голым задом.

— Просит привезти тебя к нему, — тоном, в котором была масса сомнений по поводу предложения, возвестил он. Но, видно, Келль имел на Мира влияние, раз последний поддавался. — Поедешь?

Я кивнула. Все лучше, чем сидеть дома. И, кажется, боль отпустила…

-32-

Келль, в отличие, от Мира жил в поселении.