Истинная для волка (СИ)

Труппа замерла в предвкушении. О, у них никогда не было такого успеха! Даже Рената при всех своих достижениях на ниве телевидения не испытывали ничего подобного. Это же, как перед президентом выступать! А он возьми и начни с ними общаться!

— Кто? Кто автор этого представления? — Гирдир вновь сел, вспомнив, что он всё-таки князь.

Артисты растерялись. Все прекрасно понимали, что женщина в авторах не прибавит им очков, с другой… стыдно. Врать из-за возможных проблем? Нет, это не по-мужски! Поэтому Прас взял за руку Ренату, чуть вывел её вперёд и представил:

— Рената Пономаренко — умница, прекрасная певица и просто замечательная девушка.

Все разом замолкли. Как так, вот эта пигалица? Да, красивая, да, голосистая, но автор?! Князь тоже не ожидал такого ответа, думая, что выйдет Прас, и слегка растерялся.

Он ведь собирался отдать приказ одному из приближённых, чтобы Ренату привели к нему на приватную встречу этой ночью, а тут… как-то неудобно. Хотя, почему бы и нет? Девой от этого она быть не перестала.

— Вот это да, — протянул Гирдир, — бывает же такое. И что, все песни сама сочинила?

— Нет, ваше величество! — отрапортовала Рената, обратившись, как знала из книг. Как-то её никто не предупредил, как именно тут обращаются к князю. — Это сказки и песни с моей родины, сама я сочиняю немного по-другому.

Харальд на это заявление только зубами скрипнул. Вот зачем она привлекает к себе ещё большее внимание? Он ведь не железный! Точно кого-нибудь порвёт.

— Спой что-нибудь своё, — властно приказал князь.

Рената, вроде бы сама и подведшая к этой теме разговор, вдруг растерялась. Спеть? Что? Она пишет очень современно, ориентируясь на западную манеру, вряд ли здесь такое понравится. Вон, несчастные «Бременские» стали тут буквально революцией в музыке. Как быть?

Как назло, закружилась голова — от общего напряжения дня, от текущей ситуации, от выпитой медовухи перед выступлением. Схватившись за плечо Праса, она вздрогнула.

— Пой, дура, — прошипела ей сзади Гарма, — сама заварила кашу.

— Можно воды? — проблеяла Рената, понимая, что с таким пересохшим горлом точно ничего не выдаст.

— Сейчас, — Видар подхватился и бросился в комнату, где они оставили свои вещи, в том числе фляжку с водой.

— Принесите ей мёда! — гаркнул Гирдир.

Один из слуг тут же кинулся исполнять приказ. Схватил чистый кубок со стола, налил медовухи и пошёл к девушке. Одновременно с ним вернулся Видар с водой. Рената растерялась. С одной стороны, она хотела именно чистой воды, с другой, обижать князя, отвергнув его дар… чревато. Пришлось брать кубок и пить спиртное. Лёгкое, но такое головокружительное.

Мысли, и без того хаотично диффузировавшие по черепной коробке, окончательно расшалились, принялись думать о чём угодно, но только не о нужном. Например, какие раскосые глаза у одного из гостей, не говоря уже о затейливо вышитой тюбетейке. А какой у него высокомерный взгляд — вах, какой важный! И ведь у него наверняка есть свои слабости, скелеты в шкафу, а он тут сидит и нос от неё воротит. А вот тебе!

Рената плюнула на логику мышления и запела первое, что пришло в голову:

1 куплет:

Там в вышине орел парит

Литая сталь его разит

Наконечника стрелы

И звук поющей тетивы

Ласкает пальцы и манит.

Вот поворот, нырок с небес

Скорей, скорей, ну где же лес?

Укрыться там, среди дубов

И диких воющих котов,

Которых столько, что не счесть

Припев:

Он хотел убежать, укрыться от

Миллиона желаний не его,

Но его увлекло

И так заволокло

Судьбы чужое полотно

2 куплет:

Ушел, укрылся средь ветров,

Оделся в перья средь снегов,

Отдался воле птичьих стай,

Не думал, что уйдет за край

Он человеческих основ.

Но и тогда его нашли

И подготовили силки,

Собрали все, что он ценил

Из прошлой жизни и любил

И приманить его смогли

Припев:

Он хотел убежать, укрыться от

Миллиона желаний не его,

Но его увлекло

И так заволокло

Судьбы чужое полотно[1].

Узкие глаза посла округлились, словно он не был монголоидом. Рената тоже от него не отставала, ибо откуда взялись строки и мелодия — не знала. И такое с ней было впервые! Как-то она привыкла участвовать в процессе создания произведения, а не петь спонтанно несусветную чушь. Какие дубы, какие коты? Кто и зачем оделся в перья — он что, индеец?

И тут раздался звон. Харальд не выдержал. Он прекрасно понимал, что рискует дипмиссией, но сидеть и смотреть на всё это безобразие не было никаких сил. Прыжок, и вот он уже перемахнул через стол, за которым ужинал, задев краем сапога кувшин с медовухой. Шаг, второй, третий. Не крадущийся, как он привык ходить, а чеканный, впечатывающий пятку сапога в пол. Сотрясающийся пол. Или ему показалось? Всё же он не в себе.

Но пол действительно вибрировал. Вибрировала и Рената, узрев, наконец, давнего знакомца с аномальным прикусом. И как она его сразу не заметила — такого гиганта? И вообще, что за день сегодня такой нервный! То одно, то другое, теперь мужик этот…, который волк. Самое время упасть в обморок. Вот только тот, как назло, не наступал.

— Это моя женщина! — низко, с царапающими звериными нотками провозгласил оборотень.