Истинная кровь (СИ)

- Да бери моего, только заткнись! – поднял со стола голову один из хмурых пьяных да не выспавшихся рыцарей.

Серж ошалело оглянулся на подавшего голос мужчину. Снял с пальца перстень и бросил на стол в качестве платы.

- Инцитат в конце конюшни. Гнедая упрямая скотина! – пробурчал рыцарь, заваливаясь дальше спать.

Оставалось дело за малым. Найти Катрин. Понять, куда она могла сбежать среди ночи в этакую метель. И молить Бога о том, чтобы она была жива, поскольку он не то что не сумеет простить себе ее гибели, он ходить по земле более никогда не сможет.

24 декабря 2015 года, Париж 

- Вроде бы даже красивая елка, - повернулся Его Величество к Мари. – А если еще на нее надеть все эти… украшения, - кивнул он на два ящика елочных игрушек, которые после долгих поисков под руководством Мари были обнаружены в кладовке. – Показывай, что делать дальше.

Мари грустно улыбнулась и, встав с дивана, проковыляла к ящику с игрушками. Присела возле них и достала яркий, обманчиво-веселый синий шар. Глядя на него, она подумала о том, что еще немного и расплачется. Все это казалось неправильным и нереальным. Этого не могло быть! Не могло! Начиная с того проклятого утра, как она застала Мишеля с маркизой де Конфьян и заканчивая сегодняшними приготовлениями к Рождеству, когда вокруг нее рушится вся ее жизнь. Почему, черт подери, этот шар синий? Он не должен быть синим! Все вокруг могло быть либо белым, либо черным.

- Ты помнишь мой дом в Бретиньи-Сюр-Орж? Чердак помнишь? Мы туда ходили за коробками… Ты там еще чуть не проболтался про ожерелье…

Мишель удивленно взглянул на нее. Подошел к ней и взял из ее рук шар. Красивый и яркий. Заглянул в коробку. Там было еще много таких. Красивых и ярких.

- Помню, конечно, - ответил он. – С чего ты вдруг?

- Там были самые лучшие на свете игрушки. Из моего детства. Некоторые из них еще довоенные – из детства бабушки. В смысле… У меня, конечно, не было бабушки, но матери моего приемного отца. Жаль, что я тогда так ничего и не успела оттуда перевезти. А теперь придется обходиться… этим.

- Не жалей. Эти тоже красивые. Должно получиться нарядно, - он помог ей сесть на диван. – Ты будешь говорить, что и как, я буду вешать.

А в следующем году для их сына игрушки она будет вешать уже одна. И почему-то эта мысль поразила ее. Поразила так сильно, что она изумленно посмотрела сначала на елку, потом на шар в руках Мишеля, а потом на него самого.

- Все просто. Берешь этот шар и цепляешь на любую ветку. Какая больше нравится. Этот можешь повесить где-то по центру. А потом, когда повесишь, подойдешь и поцелуешь меня. Это обязательно.

Его Величество сделал в точности, как она сказала – повесил несколько шаров. Посмотрел со стороны. Усмехнулся. Чего только не придумают!

- По-моему, красиво получается, - сказал он Мари, усаживаясь рядом с ней на диван. И поцеловал ее, как она и просила. Потому что и сам знал – это обязательно. Времени осталось совсем мало. Совсем… И поцелуй у него вышел печальный… безнадежный…

- Очень красиво получается, - тихо ответила Мари и оплела руками его шею. – Давай придумаем, что у нас будет на ужин. А еще надо решить с подарками. На Рождество у нас дарят подарки друг другу. Так полагается.

- Подарки? Что же я смогу тебе подарить?

Мари печально улыбнулась и устроила голову на его плече.

- Оставишь мне свой костюм, - хохотнула она. – Я буду его стирать и проветривать. Прости… дурацкая идея. Я не подумала. Беременность плохо влияет на мои умственные способности.

Он обнял ее за плечи и прижался губами к ее волосам. И в полной тишине глухо попросил:

- Мари, вернись со мной!

Вдруг все стало просто. Стоял ли выбор? Стоял ли он хоть минуту с того дня, как в ресторане семьи де Савинье она увидела его, склонившимся в настоящем рыцарском поклоне? Ведь она же сама сказала Маглору Форжерону, что пожалеет о том, что потеряла его в ту же минуту, как окажется на восемь веков вперед.

Мари подняла глаза и внимательно всмотрелась в его черты, будто замершие в ожидании ее ответа. И пересохшими губами прошептала:

- Видимо, придется. Кто-то же должен научить трезмонцев ставить эту чертову елку на Рождество. Посмотри… У тебя все шары с одного края. А справа пустота.

Он слышал ее – и не верил. Смотрел в ее глаза – и не верил. А потом сгреб ее в охапку и выдохнул:

- Правда?

- Правда. Так что можешь порадоваться за трезмонцев.

- Я рад, Мари. Очень рад. Я сделаю все, чтобы однажды ты простила меня.

- Вот как? – хмыкнула она. – Так, оказывается, тебя все-таки есть, за что прощать. Ну, ты и врун, Мишель...

Часы пробили полдень, перебивая ее. Мари тихонько хихикнула. И поцеловала короля Трезмонского.

И в этот самый момент с морозным ветром, распахнувшим балкон, в квартиру ворвался с развевающимися полами черного плаща Великий магистр Маглор Форжерон. И, воздевая руки к небу, воскликнул:

- Mentulam Caco! Вы с ума сошли! И решили свести с ума меня!

- Чем вы опять недовольны, Великий магистр? – спросил его Мишель, недовольный тем, что их с королевой уединение было нарушено.