Истинная любовь или тайна одного кулона (СИ)

Дверь скрипнула, и мысли в голове Гарри попрятались в тайные уголки. Он сощурился и присмотрелся: кто же там шуршит?

— Ну что, привет, удивительный человек, — весёлый голос мгновенно снял напряжение, возникшее у Гарри.

Он узнал этого человека сразу, услышав его приветствие и эти нотки с лёгким весельем.

— Привет, Теодор. Не ожидал, что ты станешь меня навещать.

— Ну а как же? Я не мог не прийти. Знаешь, Гарри, ты меня никогда не перестанешь удивлять, — Теодор засмеялся и аккуратно присел на краешек кровати.

— Дай мне, пожалуйста, очки.

Теодор взял очки и покрутил в руках. Гарри попытался перехватить, но он только ухмыльнулся и ловко водрузил их на переносице Гарри.

— Знаешь, Поттер, то, что ты сделал, конечно глупо, но всё-таки у тебя отважное сердце, дружище, — он замолчал, чтобы снова заговорить: — Мы с Полумной думали, что это ещё одна удивительная история о любви, но когда Малфой уехал, а она пришла в хижину и осознала, что его больше тут нет, то поняли, что они совершили самую большую ошибку. Я хотел ей всё объяснить, но Гермиона меня и слушать не стала. Малфой же твердил лишь одно: «Я хочу, чтобы она была свободна, свободна от меня, от прошлого, от войны, которая случилась». Полумна сказала, что им нужно время, без него они не смогут быть вместе. Тогда я не понял, о чём она, но сейчас как никогда понимаю.

— У тебя мудрая жена.

Теодор улыбнулся и коснулся локтя Гарри. Жест поддержки и благосклонного отношения пришёлся Гарри по вкусу.

— Знаешь, если мы не будем делать что-то хорошее для наших близких, мир погрязнет в темноте. Ведь если мы не будем друг за друга, что тогда случится с миром?

— Очень странно слышать это от слизеринца.

— Вот, — Теодор вскинул указательный палец и закатил глаза. — Это главное заблуждение: когда делят на чёрное и белое, на факультеты, на плохих и хороших… Нет, Гарри, не важно, на каком факультете я учился, важно только то, что я сделал или не сделал.

— Да, ты прав. Я никогда не хотел никого разделять. Я лишь не хотел быть плохим и всегда боялся, что меня сравнивают с ним.

— В этом и твоё отличие, Гарри. Ты никогда не будешь похожим на него и никогда не был. Ты всегда шёл на стороне добра, всегда. Ты сомневался и делал выбор, свой выбор.

— Ну а как же Малфой? — немного тише спросил Гарри.

— Малфой ошибался, но он тоже делал свой выбор, пусть и не сразу, но он боролся за мир. Его выбор, его любовь — это всё ответ на твой вопрос. Гермиона — вот что является примером того, что Малфой изменился. Разве мог бы ярый последователь Волан-де-Морта полюбить маглорождëнную? Нет, не мог. А потому Малфой им и не был.

Гарри кивнул, не думая.

— Я рад, что ты пришёл, Теодор.

— Гарри, хочу пригласить тебя, когда поправишься, на замечательный малиновый пирог от моей жены. Она ждёт тебя, Гарри. Она ждёт и Гермиону, уже очень давно.

— Она умеет печь?

— О, дружище, ты не представляешь. Кулинария — это её страсть. Конечно, всё, что делает Луна, своеобразно, но это стоит попробовать.

Теодор засмеялся, и Гарри стало как-то проще от всего, что происходило. Мир больше не был серым, больше не было разделения, и, казалось, всё так, как и должно быть. Словно не было тяжёлого прошлого, а человек с другого факультета был хорошим товарищем, потенциальным претендентом на крепкую мужскую дружбу.

Для Гарри это было важно, потому что, потеряв своего лучшего друга из-за предрассудков, сомнений и страхов, он приобретал друзей в людях, в которых не был никогда уверен, которых сторонился и не замечал. А человек, который сидел сейчас рядом, не думал о том, какой Гарри, что он отличается от него, он просто звал его в гости к своей жене на малиновый пирог, и это было больше, чем приятно, — это было необходимо.

— Спасибо тебе! За то, что тогда рассказал мне. Гермиона не захотела со мной делиться, и в какой-то момент она испугалась и пожалела о своих откровениях. Я знаю, что не должен был лезть вот так напрямую в её жизнь, но я хотел, чтобы она была счастлива, просто счастлива, понимаешь?

— Понимаю, поэтому и рассказал. Я не тот человек, который рассказывает тайны своих друзей. Я понимал, что они заблудились. Слишком много времени прошло, а счастье они так не обрели. Любовь нельзя убить временем, и я это понимаю. Ладно, Поттер, поправляйся, и мы ждём тебя в гости!

— Спасибо, — тихо сказал Гарри. Улыбка словно проникла в его сердце, душу, и Гарри стало светлее.

***

Гарри мерещились видения, но полноценный сон так и не наступал. Он ворочался сбоку на бок, и разные лица, предметы — всё это беспокоило его, возникая в сознании. Калейдоскоп смешанных картинок мешал расслабиться и погрузиться в необходимый, лечебный сон. Такой нужный ему после потерянных сил.

Матрас стал таким неудобным, что на теле оставалось неприятное жжение.

Гул в ушах стал нарастать, громче, протяжнее.

Гарри стало казаться, что в помещение так жарко, что его кожа будто нагревается.

Он не помнил точно, когда лёг и сколько он проспал, да и спал ли он вообще. Дремота была ужасной, давящей, и Гарри потерялся во времени.