Истинная любовь или тайна одного кулона (СИ)

— Недолго, пожалуйста, Поттеру необходим сон. Даю вам небольшое количество времени. Впрочем, он и сам быстро устанет, — голос Малфоя был спокойным, но для неё было в нём что-то определённо иное, что-то знакомое, что-то из прошлого.

— Малфой, не уходи. Прошу, подойди.

Гермиона удивлённо посмотрела на Гарри, потом на Малфоя, которой невозмутимо выполнял просьбу больного.

— Поттер, вас что-то беспокоит?

— Да, меня беспокоит. Я бы хотел простить не сообщать в Аврорат про это маленькое недоразумение, которое со мной произошло. Я бы хотел, чтобы происшествие осталось между нами, Малфой. Ты меня понимаешь? Я уверен, ты можешь мне помочь. Я ведь знал, что сегодня будешь именно ты. Всё было по плану. И поэтому я не самоубийца и не собирался расставаться со своей жизнью, по крайней мере, добровольно.

— Что? — голос Гермионы дрогнул, и она дотронулась до его плеча.

Гарри зажмурился, как будто его ударил разряд тока. Всё его тело было настолько чувствительным, что даже лёгкое прикосновение подруги вызвало неприятное ощущение.

— План? — Гермиона увидела изменившееся выражение лица Гарри и одёрнула руку.

Она посмотрела на Малфоя. Её глаза искали ответ. В голове пронеслись разные мысли.

Почему-то она вспомнила Нотт Мэнор, артефакт, то, что рассказал Гарри про группу людей, и то, что Малфой отказался. «Неужели это и есть наживка? Гарри — наживка, а Малфой именно тот, кого они ищут? Именно это всё и есть план Гарри?». Гермионе стало жарко. Казалось, она теряет равновесие.

— Ты уверен, Поттер? Обычно так говорят все те, кто уходят не до конца. На самом деле твой поступок говорит об обратном, и я хотел сказать…

Но Поттер прервал его:

— Я ещё раз говорю: я не самоубийца и сделал это потому, что очень люблю Гермиону.

— Гарри, что ты говоришь? — Гермиона растерянно развела ладонями. — Что ты такое говоришь?

Она снова посмотрела на Малфоя, а он посмотрел в ответ, и вот теперь его выражение лица менялось с удивления на непонимание и что-то ещё. Во взгляде что-то поменялось снова.

— У вас что-то есть?

Гермиона продолжала на него смотреть, и осознание, что творилось у него в голове и почему его взгляд изменился, накрыло её.

— Нет, мы друзья, — она не понимала, почему отвечает ему и почему он спрашивает.

«Разве сейчас это важно? Гарри — вот, что важно. Его поступок, его состояние…», — её мысли прервал сам Гарри.

— Малфой, ты придурок. Я — гей.

И Малфой, и Гермиона одновременно посмотрели на Гарри с удивлением.

— Гермиона, не делай такое лицо. Ты знаешь, что я гей, и ничего не поменялось: я не самоубийца, — Гарри попытался подняться, но его словно разорвали на части.

Он снова откинулся на подушку и закрыл глаза.

— Я не хотел себя убивать, просто Рон немного опоздал. Всё должно было быть иначе, и он должен был прийти вовремя. Случись всё по плану, то последствия были бы менее… — он поморщился, — …болезненными.

— Зачем? — их голоса прозвучали одновременно.

— Гермиона, я же сказал: я тебя очень люблю, и мне было тяжело видеть, как ты страдаешь. Я устал от того, что мы оба несчастливы. Со мной всё понятно, — он болезненно усмехнулся. — В моём личном не всё так просто, но ты… Ты встретила свою настоящую любовь, полюбила его, и из-за предрассудков вы не смогли преодолеть все эти преграды, — Гарри сжал зубы так, что, казалось, он их сейчас сломает.

Эта минута молчания была тяжёлой, и никто не смел её прервать, никто, кроме самого Гарри.

— Малфой, она любит тебя, а я совершил этот дурацкий поступок. По-другому она бы не пришла в Мунго. Не пришла бы, слышишь? — его голос стал громким и раздражённым.

— Зачем, Гарри? — у Гермионы задрожал голос.

В глазах потемнело и предательски защипало. В горле появился ком, который она не могла проглотить, и вздохнуть воздух она тоже не могла. Она сжала пальцы сильно-сильно. В этот момент ей показалось, что под ногами ничего нет, как будто она летит с высоты куда-то вниз.

— Гарри, — практически шёпотом проговорила она. — Зачем ты всё это говоришь? Зачем?

— Гермиона, я тебя люблю, и я могу повторить это снова. Ты родной и близкий мне человек, и я не мог видеть, как ты существуешь. Не живёшь, а существуешь. Да, он — не тот человек, с которым я хотел бы видеть тебя рядом, совсем не тот, но твоё сердце, мысли — всё занято им, и я думаю, что это неправильно, если бы я думал по-другому.

Гарри замолчал. Ему тяжело давались слова. Совсем мало прошло часов после того, как он потерял столько крови, и, несмотря на то, что он был волшебником и находился в волшебной больнице, для любого зелья нужно время. И его предательски не хватало, а ему так много нужно было сказать. Силы начали покидать его, и на минуту он закрыл глаза, чтобы собраться с силами.

Минута превратилась во что-то большее, и, казалось, прошла целая вечность.

Гарри хотел открыть глаза и продолжить свою речь. Он хотел сказать всё, что думает про этих двоих, и поставить точку в этой истории. Либо это любовь, либо пусть Гермионе станет больно, но она будет знать и никогда больше не будет сомневаться.