Истинная (не) для президента

Мы ехали куда-то на окраину города, в сторону спальных районов. Я даже начала пугаться, что оборотень здесь не при чем, и меня решили прикончить вдали от цивилизации.

Машина въехала в небольшой дворик самой обычной, ничем не примечательной пятиэтажки, каких миллионы.

- Поднимайтесь на второй этаж. Квартира семь, - спокойно сказала женщина.

Я кивнула, вышла из машины, пошла по ступенькам наверх. Что-то здесь не то. Не будет Голубоглазов встречаться в таком месте. Грязный подъезд, который давно не убирали, потрескавшаяся краска на стенах, из-за двери на первом этаже слышалась громкая ссора.

Он должен быть в полиции. Или в месте, совсем не похожее на это! Но точно не здесь.

Оказавшись у нужной двери, я остановилась, перевела дыхание, прислушалась. Ни звука, только громкий мат ссорящихся внизу. Стояла и пялилась в старую дверь, рядом с которой на стене красовалась надпись чем-то черным «Петька-лох».

Да нет тут его. Нет и быть не может.

Но все-таки что-то изнутри дернуло меня позвонить в дверь и стать подальше, чтобы если что – можно было сбежать вниз. Послышались шаги, дверь открылась, из-за неё показался Виктор Голубоглазов.

Совсем не похожий на человека, улыбавшегося с развешанных по городу плакатов. Лицо опущенное, покрытое щетиной. Волосы растрепаны. Одет он был в широкий темный свитер и джинсы.

- Заходи, - коротко сказал он.

Я вошла.

Квартира выглядела стерильной и необжитой. Вроде все на своих местах, но будто бы к этому давно никто не прикасался. Одежды на вешалках нет, выглядывающий из кухни холодильник приоткрыт, пустая ваза на столике.

- Почему ты здесь? – спросила я.

- Договорился о свидании с тобой. Немного денег, и они согласились. Но ненадолго. У нас, - он взглянул на наручные часы, - три часа.

- Извини, - прошептала я.

Он не ответил. Смотрел в сторону, будто не хотел встречаться со мной взглядом.

- Как я могу тебя помочь? В чем тебя обвиняют?

- Не важно, - сказал он. – Это уже не твои проблемы. Я скажу, чтобы тебе перечислили те деньги, что я обещал. Съезди куда-то, хотя бы до выборов. Посмотри мир.

- Мне что-то угрожает?

- Я договорился с Вольским, он тебя не тронет, если я сниму кандидатуру, а меня никто не очернит и отпустят после его инаугурации. Но что у него в башке я не знаю. Да и вряд ли тебе понравится лишнее внимание журналистов.

- Что? – удивилась я. – Ты снимешь…

- Сниму, - коротко ответил он. – Я так решил. Я позвал тебя по другой причине.

- И по какой же?

- Вдруг он передумает. Через год выборы в парламент, там он тоже меня видеть не хочет. Мало ли что может стрельнуть ему в башку. Я хочу ребенка. И хочу, чтобы ты стала его матерью.

***

- Я…

- Что? Не готова к этому? Не хочешь? – Голубоглазов смотрел мне в глаза.

- Не знаю.

Даже не думала никогда над тем, чтобы стать матерью. Может, когда-то, когда встречу того самого, единственного, когда мы привыкнем друг к другу, поймем, что вместе нам хорошо.

Но не вот так! Это не решение одной минуты!

- Этот Вольский, он предлагал мне какие-то документы, чтобы забрать у тебя все…

- А ты?

- Выбросила в мусорную урну.

- Вольский – тот еще хитрый лис. Но взглянуть бы на эти документы. Может, там есть что-то, благодаря чему можно прижать его самого. Но давай не будем об этом.

Его язык проник в мой рот, от чего мне мгновенно перехотелось сопротивляться. Осталось лишь одно желание – чтобы это не был наш последний раз.

Оборотень подхватил меня на руки, занес в чистенькую, все такую же стерильную комнату. На застеленной кровати уже давненько никто не спал, и уж тем более не занимался тем, чем собрались заняться мы.

Голубоглазов аккуратно положил меня на кровать, снял свой свитер, отбросил его в сторону, демонстрируя идеально сложенный пресс. Он будто дразнил меня им, хотел, чтобы я сама бросилась к нему. У него получалось.

Я привстала, схватилась за его горячее тело, провела языком по твердому, как камень, животу. Опустилась ниже, а он расстегнул брюки, будто приглашал меня.

Большой, эрегированный член выпрыгнул из его трусов, будто только и ждал, когда его выпустят на свободу. Но оборотень не спешил им пользоваться. Сперва стянул с меня свитер, легким движением расстегнул лифчик. Было видно, что ему это делать не впервой. Затем опустился к моей груди, взял в рот твердый, возбужденный сосок, мягко коснулся его языком, потом слегка прикусил.

В этот момент он будто бы зажег внутри меня дикое, давно дремавшее пламя. Я поняла, что что бы он не захотел от меня – это будет сделано. Мне хотелось сделать все, что хочет он.

Его язык переходил с одной груди на вторую, а я тем временем вылизывала его шею. От запаха чистой, слегка загорелой кожи кружилась голова. Появлялось ощущение, что невидимые нити связывают меня с ним, превращая в единый организм.

Посильнее обхватываю Голубоглазова ногами. Смотрю в его глаза, вижу там грусть. Будто он смирился со всем происходящим.

- Скажи честно, зачем ты все бросаешь? – не покидало чувство, что он может все изменить единым махом. Но не хочет.

- Боюсь за тебя, - ответил он, проводя рукой по моим волосам.