Истинная (не) для президента

Рядом ходили демонстранты с флагами Вольского и транспарантами, кричали лозунги в стиле «долой оборотня», кто-то даже успел с кем-то передраться и очень быстро убегал от полиции. Хоть я понимала, что снаружи меня не видно, все равно боялась. Было ощущение, что чуть ли не каждый прохожий видит меня сквозь тонированные стекла автомобиля и вот-вот воскликнет «хватайте её!» или что-то в этом духе.

Женщина вернулась, протянула мне запечатанный конверт.

- Внутри карта с суммой, которую обещал вам Виктор, - сказала она. – Пароль внутри. Он хотел, чтобы вы уехали из страны. Сами видите, что творится. Отвезти вас в аэропорт или на вокзал?

- Нет. – покачала головой я. – Как минимум мне нужно собрать вещи.

- Когда соберете – позвоните по этому номеру, - она протянула мне визитку. – Скажите, кто вы, и вас доставят куда нужно под охраной. Автобусами, метро, такси лучше не пользуйтесь. Ради вашей же безопасности.

Я кивнула. Понимала, что встретить в метро компанию типов, как вон те, с флагами и видом, будто только что вышли из колонии строгого режима, смерти подобно.

Но и уезжать не особо рвалась желанием. Хотела увидеть Лондон, Париж или Рим, но не вот так спонтанно, точно не в бегах, не зная языка, в одиночку, оглядываясь по сторонам, не следят ли за мной.

А если Вольский станет президентом – ведь так и будет.

Вряд ли мне, как и Голубоглазову, найдется место в этой стране. Он уже обещал несколько законов, ограничивающих права оборотней. Но что самое страшное и ужасное – часть народа его поддерживала.

Машина подвезла меня к моей пятиэтажке.

- Спасибо, - поблагодарила я сидящую рядом женщину.

- Постарайтесь не выходить из дома. Даже в магазин за углом, - говорила она. – Что-то нужно – лучше закажите доставку. Чуть не забыла.

Она протянула мне большой черный смартфон.

- Если что-то понадобится – звоните. Все номера записаны.

Я взяла телефон, поблагодарила, пошла домой. Встретившаяся по дороге бабуля с первого этажа не ответила на мое «добрый день», только посмотрела так, будто я была нацистом с автоматом в униформе Третьего рейха.

Виктор был прав. Надо собираться. Жить взаперти, боясь попасться людям на глаза – не дело.

Я зажарила яичницу, перекусила, включила телевизор, принялась собирать вещи. Черт, даже какая погода там не знаю. Да и где – «там»? Понятия не имею куда ехать. Взяла телефон, посмотрела, куда есть билеты на завтрашнее утро. Поезд в Варшаву, самолет в Стокгольм, Вену, Сан-Франциско. Автобус до Барселоны через Милан…

Не так давно любой из этих городов вызвал бы восторг. А вот сейчас уезжать совершенно не хотелось.

- Кандидат в президенты Виктор Голубоглазов с минуты на минуту сделает официальное заявление, - заговорил диктор в телевизоре.

Я обернулась, присела.

- Поговаривают про то, что он решил снять свою кандидатуру с выборов. Причины такого решения не сообщаются. Мы внимательно следим за ситуацией и будем сообщать вам…

- Не делай этого, - бормотала я, словно читала заклинание.

Телевизионный экран запестрел рекламой очередного геля для душа, но я сидела и смотрела, будто меня приковали. Переключила канал – там тоже говорили о заявлении оборотня. Люди в студии политического ток-шоу с умным видом рассуждали о том, что будет, если это произойдет.

Пошла реклама Вольского, стилизованная под сказку о трех поросятах, только в этой версии появился сам Вольский и прогнал злого волка от разноцветных поросячьих домиков.

А затем появился Голубоглазов.

Выглядел он уставшим. Волосы оборотня слегка растрепались, что показалось мне красивым. Даже классический костюм и галстук поверх белой рубашки смотрелись на нем как-то не так, будто были сняты с другого человека. Он стоял за трибуной на фоне какого-то парка.

- Здравствуйте, - начал он. – Все, кто сейчас смотрит на меня в живую, по телевизору, слушает по радио, всем здравствуйте. Ходит много слухов о том, что я решил сняться с предвыборной гонки. Кто-то говорит, что у меня проблемы с законом, другие – что со здоровьем. Слышал даже версию, будто я снимаюсь потому, что начал линять.

Кто-то за кадром засмеялся.

- Скажу честно, такие мысли у меня были, -  продолжал он, а я заворожено смотрела. – Не потому, что у меня проблемы, а потому, что кое-кто мне их пытается создать. Кое-кто пытается надавить на меня фейковыми обвинениями. Думаю, знаете, про кого я говорю, - он сделал паузу. – Ко мне в дом проник неизвестный. Пронес туда доказательства будто бы моих преступлений. Испугался ли я? Да, как каждому человеку мне страшно за свою семью, еще не рожденного ребенка. Собираюсь ли я отступать? Нет. Потому, что если отступлю я, то, что происходит со мной сейчас, может случиться с каждым.  Они смогут навешать ложных обвинений на человека, чей дом хотят снести, и построить торговый центр. Или страха закрыть того, кто слишком много знает об их черных делах. Или запугать честного журналиста, решившего написать разоблачающую статью. Если отступлю я – вам всем придется бояться как минимум следующие пять лет. Именно поэтому все, что говорят – неправда. Я все еще иду на выборы. Ради каждого из вас.

***