Истинная поневоле

— Нет, потому что у меня уже есть пара.

— Что? — Я моргаю.

Мой гнев, будто волна, разбивается о камни, оставляя после себя лишь чувство замешательства. Доминик, пользуясь этим замешательством, шагает ко мне практически вплотную. Так близко, что я инстинктивно упираюсь ладонями, чтобы его удержать, но прикосновение настолько острое и желанное, что мы одновременно вздрагиваем.

— Конелл поставил на то, что Одри меня соблазнит с помощью силы волчицы. Далеко не все ею обладают, единицы этим владеют, но его племянница — исключение. После одной ночи с Одри я конечно же должен был на ней жениться. За отказ от меня отвернулись бы не только старейшины, но и все альфы. Не говоря уже о том, что в противном случае я бы потерял уважение собственной стаи. Но Конелл упустил одну очень важную деталь. То, что у меня уже есть пара.

— Он считает меня обычным человеком. Это еще мягко говоря.

— Мне плевать на него и его мнение.

Стук сердца Доминика отдает мне в ладонь, повторяя мой пульс, и я отдергиваю руки. На всякий случай отхожу от него подальше, к столу.

— Это не отменяет того, что ты меня прогнал. Почему сразу нельзя было объяснить?

— Я сказал, что объясню позже.

От такого заявления я даже споткнулась о ковер.

— Ты приказал мне выметаться из своего кабинета!

— Попросил.

— Это не ответ, Доминик. Для меня точно нет.

Он опирается о перекладину кроватки, и, если честно, я начинаю переживать за ее сохранность.

— Я привык к тому, что мои просьбы выполняются.

— Приказы, — поправляю я.

— Приказы, — соглашается он, оборачиваясь. — Да, я привык к тому, что знаю, что лучше для моей стаи. И это, как правило, действительно лучшее. Поступок Конелла — это удар по мне, и именно мне нужно было с ним разобраться.

— Удар? На тебя напала сексуальная волчица, от которой ты едва отбился?

У меня вырывается нервный смешок, за что получаю мрачный взгляд от вервольфа.

— Знаешь, как это выглядело со стороны? — интересуюсь я. — Я застаю своего мужчину с голой красоткой, а вместо объяснений получаю приказ. И это совершенно точно ненормально!

— Между мной и Одри ничего не было.

— Потому что у тебя уже есть пара? — хмыкаю я.

— Потому что единственная женщина, по которой я схожу с ума, — ты, — рычит он.

Признание Доминика ударяет по самому больному, и я не остаюсь в долгу:

— Тогда конечно же это объясняет то, почему ты так со мной поступил!

Чтобы хоть немного успокоиться и взять себя в руки, я рассматриваю книжные шкафы и понимаю, что книги мне знакомы: я сама их заказывала.

— Ты что, скупил половину моего магазина?

— Всего лишь треть.

— Треть?!

— Все, что показалось мне интересным для домашней библиотеки.

— Надеюсь, что Рэбел не сделала тебе скидку!

— Ни на единый крайт.

Это хорошо, потому что я бы тоже не сделала. Не ему точно. Даже несмотря на то, что он… кто? Пара, да, но кто мы друг другу по нормальным человеческим законам? Хотя где нормальность, а где я.

— Шарлин, я начал наш разговор с того, что мы разные. — Доминик проводит ладонью по лицу, будто собирается стереть усталость. — И что мне иногда сложно объяснять тебе какие-то вещи насчет вервольфов. Иногда мне сложно, потому что вообще приходится что-то объяснять. Я альфа. Волк. Мужчина. Я привык, что мне подчиняются беспрекословно. Все серьезные проблемы я решаю, никого не спрашивая. Например, ситуация с Конеллом скорее политическая, чем моя личная. Я не хотел, чтобы ты все это видела. Просто потому, что это для меня ничего не значит. Меня не интересуют другие женщины, для меня существуешь только ты одна.

Как он оказался так близко?

И к моему сердцу, и в принципе — я даже не заметила, как Доминик снова ко мне подошел. Но сейчас, как загипнотизированная, смотрю ему в глаза. Это и приводит в чувство. Потому что я стряхиваю наваждение и облегченно выдыхаю, поняв, что это не внушение, не новый приказ.

— Я верю, — говорю, — в то, что Одри тебя не интересует. Как ни странно, сейчас верю. Иначе ты бы женился на ней. Но речь не об этом. И даже не о том, что ты меня прогнал. В том, что я не могу позвонить Хантеру.

Доминик и так не сказать, чтобы был веселый, но, кажется, мрачнеет еще больше.

— Нет, Шарлин. Ты не оставила мне выбора.

— Я поклялась, Доминик, что не стану с ним разговаривать. Клятвой альфы поклялась.

— Но ты не альфа и даже не волчица.

— Какая разница?! — Я снова взрываюсь, но моих сил просто не хватает на всю его упертость. — Ты либо веришь мне, либо нет. Я вот поверила тебе насчет Одри, теперь твоя очередь поверить мне.

— Нет. Венера призналась в том, что Бичэм передал через нее сообщение.

— Она поэтому не показывается?

— Я отстранил ее, чтобы у него не осталось возможностей добраться до тебя.

Я делаю длинный вдох и такой же длинный выдох, чтобы не начать кричать. Он волк или баран?!

— Как он вообще может до меня добраться?

— Никак, если ты сама не станешь с ним связываться.

— И мы снова там, откуда ушли. Я здесь, рядом с тобой. Зачем мне Хантер?

— Уверен, тебя он может заинтересовать только информацией о ребенке имани. Этим он прекрасно манипулирует.

— Ты обещал поговорить с ним.

— И поговорю. Завтра.