Истинное имя

К счастью для себя, Крикс сразу вспомнил объяснение, придуманное Юлианом. Если в него не поверили Наставники, то, может быть, поверит Ирем.

– Это был обыкновенный спор. Мы с побратимами поспорили, что я дойду до памятника Энриксу из

Леда и вернусь, так что никто этого не заметит. Мои соседи, Лэр с Этайном, подтвердили это мастерам, но тем им не поверили.

– Неудивительно, – пожал плечами доминант. – Ученики из одного галата могут, если нужно, даже под присягой подтвердить все что угодно, когда речь идет об их товарище. Уж наставникам это должно быть известно лучше, чем кому-нибудь другому. Но допустим. А потом?

Крикс внезапно почувствовал, как на него наваливается тяжелая, свинцово-серая усталость. Это было уже не то жгучее, мучительное ощущение несправедливости, которое накрыло его после разговора с Хлордом, а тоскливая апатия человека, знающего, что поправить уже ничего нельзя.

– Потом… не знаю. Кажется, кто-то подобрался ко мне сзади и ударил по голове. Во всяком случае, я ничего не помню – кроме ощущения удара и того момента, когда я пришел в себя. Уже в Лаконе. -

Крикс немного помолчал, но потом все-таки решительно закончил. – Говорят, когда меня нашли на улице, я лежал прямо на земле, рубашка была залита вином, и, кажется, пока я был без сознания, кто-то влил мне в рот ячменной водки… В общем, мастера решили, что я где-то пьянствовал, а потом не сумел дойти до Академии. Я говорил им, что это не так, но никто в это не поверил. Даже Хлорд.

– Странно. Я считал его довольно проницательным человеком, – задумчиво заметил Ирем.

Смысл его слов дошел до Крикса только через несколько секунд.

– То есть… вы мне верите? – спросил он удивленно.

Такое просто не укладывалось в голове.

– Я ничему не верю. Я предпочитаю рассуждать логически, – небрежно возразил лорд Ирем. – Если бы Наставников не ослепляло возмущение, вызванное самой мыслью, что кто-то привозит младшего ученика в Лакон в подобном виде, их бы обязательно насторожили некоторые моменты. Например, если я заставлю тебя выпить две… – рыцарь прищурился. – Хмм, нет… скорее, полбутылки местного вина, а после этого запить его ячменной водкой, тебя будет выворачивать до вечера. В дни праздников дозоры подбирают иногда старших лаконцев, основательно надравшихся в каком-нибудь трактире. Из них мало кому удалось напиться так, чтобы упасть на улице и пролежать там до утра, не заблевав при этом всю округу. А они все старше тебя лет на пять, на семь. Так что либо мы считаем, что ты совершенный уникум… что вряд ли… либо признаем, что в эту ночь ты правда ничего не пил. К тому же, тут за целый стае виден чей-то умысел. Кто-то так сильно не хотел, чтобы ты оставался в Академии, что подстроил эту хитрость. На мой взгляд, весьма топорно. Откровенно говоря, я удивлен, что мастера не дали тебе даже шанса оправдаться.

– Они дали, – вздохнул мальчик. – То есть это Хлорд пытался дать мне шанс. Все остальные даже слышать не хотели о том, что здесь еще нужно что-то подтверждать. Но мастер Хлорд сказал, что можно вызвать ворлока, и, если мои слова подтвердятся, с меня снимут обвинения в попойке. Тогда, может быть, мне разрешат остаться в Академии.

– И что? – спросил лорд Ирем с любопытством.

Крикс отвел глаза.

– Я отказался.

– Из чего я заключаю, что это был все-таки не спор, – заметил коадъютор хладнокровно. – Так что же?

Крикс подумал, что способность каларийца "рассуждать логически" совсем не так удобна, как ему сначала показалось.

Мальчик промолчал, не зная, что теперь сказать.

– Право слово, это любопытно. Бегать ночью к девушкам тебе пока определенно рановато. Глупость ради глупости, конечно, в твоем духе, но, когда на кону стоит обучение в Лаконе, кто угодно призадумается и не станет рисковать без веских побудительных причин. Так что ты делал ночью в городе? – спросил лорд Ирем, глядя на своего собеседника в упор.

– А вам-то что до этого? – ощетинился "дан-Энрикс". – Вас это совершенно не касается.

В эту минуту Криксу было наплевать, что он грубит главе имперской гвардии. Лорд Ирем положительно выводил его из себя стремительными переходами от колких замечаний к словам, которые можно было истолковать как проявление сочувствия. А потом обратно. Только что "дан-

Энрикс" был от всей души благодарен рыцарю за то, что тот поверил ему там, где он уже и не надеялся кого-то в чем-то убедить, и даже напрямую обвинил наставников в предвзятости. А теперь ему казалось, что все это время коадъютор над ним просто насмехался.