Истинное имя

   В просторной комнате с высоким потолком висела тишина, подобная слишком туго натянутой струне. Эймерик сидел, как на иголках, ожидая, пока гость произнесет свой приговор. Мэтр Малик не торопился. Время от времени он тянулся к небольшому столику, на котором стоял поднос, два узких кубка и тарелка с сухофруктами, и отпивал чуть-чуть оремиса, не отрываясь от листа. В конце концов Фаррен кивнул и отложил исписанный пергамент.

   - Что тут скажешь... Безупречно, как всегда.

   - Благодарю, - Эттар польщенно улыбнулся. - Я очень рад, что вам понравилось. Ничье мнение не значит для меня так много, как ваше.

   Мэтр Малик поднял глаза на бывшего ученика и тяжело вздохнул.

   - Боюсь, что ты неверно меня понял, если посчитал мой отзыв похвалой. Придраться здесь и правда абсолютно не к чему. Но это не канцона, а математическая формула.

   Эймерик надулся, на мгновение напомнив своему учителю высокого и тощего подростка, с которым они в свое время часто спорили на эту тему.

   - Вы же знаете, Canon Musica - это та же алгебра. Так учит нас великий Болдуин.

   - Но сам-то Болдуин был музыкантом, а не математиком. А ты всегда слишком много внимания уделял форме, - сказал старший менестрель устало. - Спору нет, твои канцоны идеальны, твои элегии изящны, а хоретты выверены до последнего аккорда. Но они, ты уж прости меня - мертвы. Ты мог бы стать прекрасным музыкантом, если бы хоть иногда позволял себе отступать от правил ради чувства. По твоему произведению легко понять, что ты писал его, не выходя из комнаты. Развейся, Эйк! Сходи на берег моря. Посиди, послушай, как шумит прибой. Уверен, ты не помнишь, как трубят рожки на императорской охоте или как кричат ночные птицы в Мирном. Вот и освежи воспоминания. Или хотя бы просто поброди по улицам, послушай, как звучит и дышит город. Тогда ты начнешь писать живую музыку.

   - Да, легко вам говорить, - Эттар досадливо поморщился. - Если бы я делал то же, что и вы, учитель - я хочу сказать, если бы я играл перед ценителями, достойными моего искусства, а все остальное время слушал шквал восторженных похвал, то я мог бы позволить себе и сидеть на берегу, и любоваться на закаты, и все что угодно. Но вместо того, чтобы искать источник вдохновения, или, как вы выразились, "слушать город", мне приходится возиться с дюжиной ленивых неучей в неделю. И прихождится немало потрудиться, чтобы вколотить в их головы хотя бы самые элементарные понятия о музыке.

   - Да, это не непросто, - согласился Малик, вспоминая, сколько он промучился с самим Эттаром. - Но у меня тоже есть ученики, мой друг.

   - Конечно... Только ваши, вероятно, отличают терцию от квинты. А эти лаконские балбесы щиплют струны жесткими негнущимися пальцами - да еще с таким видом, словно делают мне одолжение. Вот сегодня, например, ко мне придет один из худших. Врун, бездельник и тупица. Из той категории людей, кто оскорбляет инструмент одним своим прикосновением. Вообще-то он не слишком часто удостаивал вниманием мои занятия, но на этот раз наверняка надумает прийти, - сказал наставник не без яда.

   - Почему? - полюбопытствовал Феррен.

   - Едва ли из желания чему-то научиться. Он не появлялся здесь с начала осени. Вчера мое терпение иссякло и я побеседовал с его наставником, а тот... Хотя зачем вам все эти подробности? Я просто хотел объяснить, что в Академии не скоро наберешься вдохновения.

   Эйк тяжело вздохнул, всем своим видом демонстрируя, что от такой тяжелой ноши, как наставничество в Академии, любой менее стойкий человек стал бы негодовать и жаловаться на судьбу, но он намерен, не ропща, нести ее и дальше. Глядя на исполненное благородной скорби лицо своего бывшего ученика, Ференн почувствовал себя заинтригованным.

   - Любопытно. Ты позволишь мне взглянуть на этого лаконца?

   Это предложение разом заставило Эттара позабыть о своем меланхолическом позерстве и уставиться на бывшего наставника во все глаза.

   - Зачем?..

   Мэтр Малик неопределенно взмахнул рукой.

   - Даже не знаю, - сказал он беспечно - Ты так красочно его расписывал... К тому же я хотел бы оказать тебе услугу и позволить хоть немного отдохнуть. Так что, если ты не против, я на один вечер заменю тебя, а ты сможешь заняться чем-нибудь другим.

   - Вы очень любезны, мэтр, - пробормотал Эймерик. - Но, честное слово, это неудобно...

   Малик отмахнулся.

   - Хватит, Эйк. Не будем тратить лишних полчаса на никому не нужные любезности. Выматывайся-ка отсюда. В город, в парк, к Морскому змею - куда пожелаешь... Только скажи, как зовут того "тупицу и бездельника", чтобы я, по крайней мере, знал, как к нему обращаться.

   Эймерик растерянно ответил:

   - Крикс, - Малик вопросительно приподнял брови, и Эттар поправился - Крикс из Энмерри по прозвищу "дан-Энрикс".

   - Хорошо, теперь иди. Удачи, Эйк.

   - И вам, учитель, - мрачно кивнул тот. - Альды мне свидетели - она вам еще пригодится.