Истинное имя

   ...Крикс по прозвищу "дан-Энрикс" оказался энонийцем. После раздраженной речи Эймерика менестрель рассчитывал увидеть юношу постарше - одного из тех, что шляются по городу компаниями по пять-шесть человек, кутят в тавернах и цепляются к прохожим. Но темноволосому и смуглому лаконцу, появившемуся в дверях комнаты со своей лютней - он держал ее за гриф, как будто инструмент был птицей, которой он собирался свернуть шею - с виду было лет двенадцать. Мальчик вошел с видом осужденного на казнь и в недоумении остановился, обнаружив в аулариуме незнакомца.

   - Проходи, - вежливо пригласил лаконца музыкант. - Меня зовут мэтр Феррен Малик, и на сегодняшний вечер я заменяю твоего наставника.

   Надежда, промелькнувшая было на лице лаконца, погасла так же быстро, как и загорелась.

   - Твое имя Крикс?

   Южанин стиснул лютню - разыгравшейся сверх меры фантазии Малика немедленно представился предсмертный хрип - и коротко кивнул. Музыкант указал южанину на стул.

   - Сядь и сыграй то, что вы разучивали с Эйк... с мэтром Эттаром.

   Южанин сел и заиграл. Наверное, это была Estansa - в большей мере упражнение, чем настоящая мелодия. Ее играли почти все, кто начинал учиться музыке, и мэтр Малик разбирал ее со многими учениками. Но на этот раз Феррен бы не рискнул побиться об заклад, что слышит именно "Эстанцу". Разобрать это по исполнению южанина не представлялось никакой возможности.

   Несколько минут понаблюдав, как энониец дергает за струны, менестрель махнул рукой.

   - Так, хватит. Хватит!... Это отвратительно. Скажи, ты вообще практиковался перед тем, как прийти сюда?

   - Н-не... немного, - сказал Крикс.

   - Значит, нет, - кивнул Малик. - Если бы ты пробовал играть, ты бы заметил, что твой инструмент расстроен. Дай-ка, я поправлю...

   Ученик охотно отдал ему лютню и сцепил руки на коленях, безучастно наблюдая, как Феррен настраивает каждый лад и возится со струнами. Менестрель полностью погрузился в свое дело, и вспомнил о присутствии лаконца только через несколько минут, когда лютня наконец-то зазвучала так, как ей положено.

   - Вот... уже гораздо лучше. Слышишь? - Малик пробежался пальцами по струнам.

   На лице "дан-Энрикса" читалась смертная тоска.

   Феррен вздохнул.

   - Не видишь... Что ж, возможно, лютня тебе просто не подходит. Как считаешь, может, подыскать тебе какой-нибудь другой инструмент?

   - Не знаю, - сказал мальчик, отводя взгляд в сторону - как понял Малик, в вежливой попытке скрыть обуревающую его скуку. - Может быть.

   - Дай подумать. Арфа тебе вряд ли подойдет... для виолины нужен очень тонкий слух... быть может, флейту? Или гарму? Как ты полагаешь?

   Крикс повел плечом, как будто отгоняя надоедливое насекомое.

   - Может быть. Я в этом ничего не понимаю.

   "Любопытно" - сказал себе мэтр Малик. - "Очень любопытно".

   Менестрель отложил лютню в сторону и присел на край стола - жест, больше подошедший бы двадцатилетнему Эттару, чем этому невысокому, седому человеку. А вместе с тем представить, чтобы Эймерик решился сесть на стол в присутствии ученика, было практически немыслимо - так сильно он боялся уронить свое достоинство. Подумав так, Крикс посмотрел на Малика с невольным интересом.

   - Я смотрю, тебе не очень хочется заниматься музыкой, - заметил менестрель. - Ведь так?..

   Странно, но его тон не выражал неодобрения. Возможно, именно поэтому у Крикса вырвались те самые слова, которые крутились в его голове на протяжении бессмысленных и вязких, как кисель, часов с Эттаром.

   - Да. Мне кажется, это пустая трата времени.

   - Почему?

   Южанин дернул подбородком.

   - Разве не понятно?... В Академии из нас готовят воинов, но при этом заставляют заниматься музыкой, поскольку так положено. Я думаю, что это глупо. Если не считать Кэлрина Отта, я не знаю никого, кто научился хорошо играть. Все остальные просто дергают за струны и фальшивят.

   - Стало быть, ты можешь отличить, когда фальшивят? - улыбнулся менестрель. - Уже неплохо.

   Но "дан-Энрикс" не ответил на его улыбку и упрямо повторил:

   - Я не хочу учиться музыке.

   Крикс хмуро наблюдал за менестрелем, ожидая, как тот отреагирует на такой неприкрытый бунт. По опыту он знал, что попытки возражать против порядков Академии ничем хорошим не кончаются, и даже мог предположить, что сделал бы любой из мастеров после такого заявления. Эймерик бы раскричался и начал махать руками так, что его можно было бы принять за ветряную мельницу. Наставник Вардос бы, наверное, пожал плечами и отправил Рикса выгребать навоз в конюшнях до конца зимы. А мастер Хлорд снова сказал бы, что правила Лакона обязательны для всех, и его мнения никто не спрашивает.

   Мэтр Малик несколько минут задумчиво смотрел на Рикса, потирая подбородок. А потом сказал:

   - А не попробовать ли нам с тобой гаэтан?

   - Что?.. - удивленно переспросил Крикс.

   - Это такой старинный струнный инструмент. Первый гаэтан создали Альды. Они называли его Haen Gaetan, "Поющее сердце". А люди стали называть китаной, - объяснил Феррен.

   Малик отметил, что что южанин встрепенулся, когда он упомянул об Альдах, и подумал, что, возможно, попал в цель. Но, ничем не выдав этой мысли, он как ни в чем ни бывало продолжал: