Истинное имя

— Я, пожалуй, все-таки поем, — негромко буркнула она, приняв у Слепня чашку. И сделала хозяину едва заметный жест: пригнись, есть разговор не для чужих ушей. Слепень подошел почти вплотную, наклонился. Айя повела головой в сторону рыцаря. — Это что за гусь?..

— Это... — неожиданно замялся Слепень. — Да кто его знает. Пес-выжлятник, с королевской сворки. Так, захаживает иногда.

— Иногда, — насмешливо скривилась Айя, не преминув отметить, что ответил Слепень как-то слишком уж уклончиво. Пожалуй, имя рыцаря он все же знал, но называть не собирался. Даже ей. — То-то ты его, будто родного, усадил за лучший стол, да и накрыл, я смотрю, чисто. Даже вилку вон ему достал, аристократу драному. Чего это ты, Слепень? Не боишься, в гавани узнают, как ты «псов» обхаживаешь? Или, скажешь, в пиво ему плюнул?..

— Не плевал. И никому другому не советую, — ответил Слепень неожиданно решительно. И, немного помолчав, добавил уже мягче — Остынь-ка, Айя. Сама знаешь, я вам помогаю, чем могу. Но я теперь не «сумеречник», по ночным законам не живу.

— Угу, ты теперь вертишься, как вошь на гребешке, — сверкнула белыми зубами Айя. — И нашим чтоб, и вашим, лишь бы никому обидно не было. Ни мне, ни этому белоголовому.

И снова дернула головой в сторону каларийца, собирающего хлебным мякишем подливку. А потом решительно сказала:

— В общем, так. Делай что хочешь, но чтобы через полчаса его тут не было. Если бы мне хотелось ужинать на псарне, я вернулась бы обратно в гавань.

И тут Слепень ее удивил. Перегнулся через стойку — и почти беззвучно зашипел:

— Слышь, Айя, не дури. И зубы мне не заговаривай, я ведь с тобой не первый год знаком. Что, приглянулся?.. Сама с ним и разбирайся, а меня не впутывай!

Вероятно, говорить с ней в таком тоне во всем Нижнем городе мог только один Слепень. Помнивший ее не грозной Королевой Алой гавани, а худой, нескладной, обозленной на весь мир девчонкой, только что прибившийся к столичным «сумеречникам». Любому другому Айя за подобный тон язык узлом бы завязала. А уж за идиотское предположение, что этот калариец ей понравился!.. Она невольно покосилась на «выжлятника».

Тот пододвинул себе кружку с пивом, отхлебнул. И поймал ее взгляд, как ловят в схватке лезвие меча, каким-то шестым чувством угадав, куда придется следующий удар.

Глаза у него были не такими, как она запомнила их в гавани. Не светлого, стального цвета, а... ни дать ни взять весенние, редеющие облака, через которые вот-вот пробьется голубое небо — промелькнуло несуразное сравнение.

Рыцарь смотрел на нее в упор, и Айя сразу поняла, что он догадывается, о чем — точнее говоря, о ком — она шепталась с содержателем трактира. Айя напряглась. Вот сейчас под аккуратными усами каларийца проскользнет уже знакомая по гавани усмешка — и тогда она действительно его убьет. «Если получится» возникла в голове непрошенная мысль.

Но «пес» не улыбнулся.

Айя отвернулась к стойке, но при этом, как бы невзначай, устроилась на табурете так, чтобы видеть и стол, и рыцаря, сидевшего за ним. Теперь, когда она так неразумно привлекла к себе его внимание, стоило быть настороже, а главное — не упускать его из виду. Айя пригубила свой оремис, искоса поглядывая на гвардейца. Напиток, как ему и полагалось, оказался сладким и горячим, хотя пряностей служанка положила слишком много. Но зато по телу от оремиса текло блаженное тепло, а это было самым главным. Калариец в это время отодвинул от себя тарелку и сделал Слепню знак, понятный каждому трактирщику.

Корчмарь кивнул и взял со стойки чистую полуторную кружку. Айя допила последние глотки оремиса, следя за тем, как льется из бочонка пенная струя, а над кружкой вырастает пышная белая шапка. Слепень поставил кружку на поднос и уже собирался отнести ее, когда Айя, подчиняясь внезапному порыву, придержала край подноса.

— Погоди. Я отнесу.

Слепень удивленно вскинул на нее глаза, но поднос выпустил. Ухмыляться он, конечно же, не стал, но в глазах все-таки промелькнул задорный огонек, и Айе захотелось выдрать ему бороду. По волоску. Вот ведь старый дурак, вбил себе в голову Хегг знает что...

Наперекор этой трезвой мысли Айе вспомнился холодный стальной блеск в глазах гвардейца, отбивавшегося от ее людей, и где-то в животе возникло сосущее ощущение — причудливая смесь азарта, страха и восторга. Он был редкостным противником, этот светловолосый. Равных ему фехтовальщиков Айе уже давно не попадалось. Может быть, поэтому она и дожила до сегодняшнего дня.

Вот только Слепень не понимал главного.

Даже позволив себе на минуту заглядеться на смазливого «выжлятника», она все равно оставалась Королевой Алой гавани, и думала прежде всего о благополучии своих людей. Красавчик-доминант руководил облавой в гавани, и, вероятно, знал, кто именно их выдал. Кроме того, он и сам являл собой достаточно серьезную проблему для всего Берегового братства. Если уж он не узнал ее, надо суметь воспользоваться ситуацией. По крайней мере, посмотреть, что можно из нее извлечь.