Истинное лицо (Сорвать маску)

В семь часов, проводив последнего пациента, Джад подошел к бару в углублении стены и налил себе неразбавленного виски. Спиртное резко ударило по нему, и он вспомнил, что не завтракал и не обедал. При мысли о еде ему стало плохо. Джад сел на стул и сосредоточился на убийствах. Итак, в делах пациентов не было ничего такого, что могло бы послужить для кого-то из них поводом к убийству. Украсть их мог бы попытаться шантажист. Но шантажисты — люди трусливые, живущие слабостью других, и если бы Кэрол поймала такого человека и он убил бы ее, то это было бы сделано быстро, одним ударом. Он не стал бы мучить ее. Здесь должно быть какое-то другое объяснение.

Джад долго сидел так, медленно процеживая в уме события последних двух дней. Наконец, он вздохнул и сдался. Посмотрел на часы и увидел, что уже совсем поздно.

К тому времени, когда он покинул офис, шел десятый час. Он вышел навстречу порывам ледяного ветра. Снова пошел снег. Кружась, он мягко обволакивал все вокруг, и, казалось, город нарисовали на холсте красками, и они растекаются, не успев высохнуть: водянистые серые и белые тона небоскребов и улиц. По другой стороне Ленксингтон-авеню в витрине магазина красно-белое объявление предупреждало: для рождественских покупок остается только шесть дней.

Рождество… Он решительно прервал мысли о нем и зашагал по улице.

Вокруг было пустынно, если не считать одинокого прохожего вдали, торопившегося домой, к жене или любимой. Джад обнаружил, что думает об Анне. Вероятно, она дома, с мужем, обсуждает день, проведенный им в офисе, расспрашивает его о работе… Или же они отправились в постель и… Перестань! — сказал он себе.

По улице гулял ветер, машин не было, поэтому, не доходя до угла, Джад начал переходить улицу наискосок, направляясь к гаражу, в котором оставил машину. Дойдя до середины, он услышал позади шум и обернулся. К нему приближался большой черный лимузин с выключенными фарами, шины его шуршали по легкому снежному покрову, как бы пытаясь выйти из заноса. Пьяный дурак, подумал Джад, его заносит, он разобьется. Джад повернулся и прыгнул к тротуару — к безопасности. Машина вильнула за ним, увеличив скорость. Она была уже меньше чем в десяти футах. Джад слишком поздно понял, что его намеренно пытаются сбить.

Последнее, что он помнил, это как что-то твердое ударило его в грудь с гулким, как раскат грома, звуком. Темная улица внезапно озарилась яркими бенгальскими свечами, как будто взорвавшимися в голове. В эту озаренную иллюминацией долю секунды Джад внезапно нашел ответ. Он знал, почему были убиты Джон Хенсон и Кэрол Робертс. Его охватило сладкое волнение. Он должен сказать Мак-Гриви. Потом свет погас, и осталась лишь молчаливая, влажная тьма.

Снаружи девятнадцатый участок полиции выглядел, как старое, обветшавшее школьное здание в четыре этажа: коричневый кирпич, оштукатуренный фасад с карнизами, побелевшими от помета многих поколений голубей. Участок нес ответственность за территорию Манхеттена от 59-й улицы до 86-й и от 5-й авеню до Ист-Ривер.

В начале одиннадцатого на полицейский коммутатор поступил звонок из больницы, сообщавший о наезде, и был переключен на детективное бюро. У девятнадцатого выдалась хлопотливая ночь. Резко участились случаи изнасилований и грабежа: пустынные улицы превратились в застывшие от холода джунгли, где хищники нападали на неосторожных одиночек, забредающих на их территорию.

Большинство детективов уехали на вызовы, бюро опустело. В помещении оставались только детектив Фрэнк Анжели и сержант, допрашивавший задержанного по подозрению в поджоге.

На звонок телефона ответил Анжели. Звонила сестра из городской больницы, на руках которой оказался сбитый машиной пациент. Пациент просил позвать лейтенанта Мак-Гриви. Мак-Гриви не было в участке, он ушел в архив. Когда сестра назвала имя пациента, Анжели сказал, что выезжает сейчас же.

Едва Анжели повесил трубку, как вошел Мак-Гриви. Анжели быстро доложил ему о звонке.

— Лучше будет, если мы поедем прямо в больницу, — сказал Анжели.

— Подождет. Прежде я хочу поговорить с капитаном участка, где произошел инцидент.

Анжели смотрел, как Мак-Гриви набирает номер. Он спрашивал себя, знает ли Мак-Гриви о его разговоре с капитаном Бертелли. Разговор был кратким и деловым.

— Лейтенант Мак-Гриви хороший коп, — сказал Анжели, — но мне кажется, он находится под влиянием того, что произошло пять лет назад.

Капитан Бертелли бросил на него долгий, холодный взгляд.

— Вы обвиняете его в попытке подвесить дело доктору Стивенсу?

— Я ни в чем его не обвиняю, капитан. Просто подумал, что вам следует знать, какая складывается ситуация.

— О'кей, теперь я знаю.

На этом разговор закончился.

Звонок по телефону занял у Мак-Гриви три минуты. Пока лейтенант хмыкал и делал записи в блокноте, Анжели нетерпеливо ходил взад-вперед. Десять минут спустя оба детектива сидели в машине, направлявшейся к больнице.

Палата Джада находилась на шестом этаже, в конце длинного, унылого коридора, пропахшего специфическим больничным запахом. Сестра, звонившая в участок, проводила их в палату.