Истинное зло (ЛП)

— Вы хотите сказать мне, чтобы я не вмешивался в хронологию? Не помочь с … с тем, что я чудовище.

Не рассказывать Дамблдору о Крестражах?

— Я говорю тебе, чтобы ты ставил в приоритет свою жизнь перед миллионами людей, у которых есть проблемы, не связанные с тобой, — перебила Крина, снова зашнуровывая воротник рубашки, и скрывая татуировку. — Если ты дашь согласие, я хотела бы предложить тебе одну из моих возможностей.

Дыхание Тома сбилось, но он отрывисто кивнул, требуя дополнительной информации.

— Методы магии разума довольно…не изучены, –с отвращением начала Крина. — Методы психологии еще меньше. Я могу работать всю жизнь, годы или десятилетия, чтобы вбить тебе веру в самого себя, и всего каких-то два комментария распутают мою работу, как гнилой свитер. Это…архаично — использовать слова, чтобы избавиться от предвзятости в своем сознании.

— И что вы предлагаете взамен? — резко спросил Том, выплевывая слова, словно защищаясь.

— Я мастер в искусстве обладания, но не в том смысле, в каком большинство видит это искусство, — она пренебрежительно махнула рукой. — Могу ли я получить твое согласие войти в твой разум, чтобы позволить тебе смотреть на мир с моей предвзятостью?

Том вытаращил глаза. Она пристально посмотрела на него в ответ.

— Обладание — это контроль над другим человеком, — глупо возразил Том.

— Нет, — раздраженно покачала головой Крина, — обладание — это навязывание своего разума другому. Я научилась оставлять подопытному автономию, но при этом помогать своим собственным мыслям и восприятием через чужие чувства. Ты сохраняешь полный контроль, но чувствуешь и знаешь, как я интерпретирую и рассматриваю то, что ты считаешь несущественным.

Лицо Тома дернулась.

— Это полный идиотизм. Это ничего не даст.

Губы Крины скривились во всезнающей усмешке.

— Разве тебе не любопытно, Том Риддл, увидеть, как другие видят тебя?

***

Любопытный ребенок, зверь в процессе становления, но не более чудовище, чем дикое животное. Заветный, драгоценный. Что-то, что можно обожать и изучать, потому что, несмотря на все, чем был Том, он был шансом, который вряд ли когда-нибудь повторится.

Возможность во плоти, единственная искра в поле скуки, которая может произвести революцию в мире. Изменить его на начале оси, создать что-то такое, несомненное, первичное.

Она обожала его, хвалила, как дракона. Конечно, она боялась его, но все боялись друг друга, потому что у людей в принципе была предрасположенность причинять боль другим. Было вполне логично, что она боялась его, потому что Том Риддл мог причинить боль другим, хотя она никогда этого не видела.

Она хотела воспитывать его, уговаривать идти по пути его собственного творения. Спасение или гибель — ей было все равно, она просто хотела посмотреть, что он сделает дальше.

***

— Ладно, — сказал Том, чувствуя, как мозг ужасно переполнен и гудит от яркого света и знаний. — Что вы знаете о Крестражах?

***

Команда по квиддичу была реформирована благодаря тому, что Анжелина провела захватывающую дискуссию с профессором Макгоннагалл, которая, в свою очередь, отправилась к Дамблдору.

Это было долгожданное облегчение — получить назад такое разрешение. Несмотря на все усилия Амбридж, она не смогла отнять у школы самый гордый вид спорта.

Был туманный холодный день, когда Гарри упал, зашипев от боли, а его шрам запульсировал. Он обжигал остро, горя сильнее, чем когда-либо за последние месяцы.

— В чем дело? — произнесло сразу несколько голосов, явно встревоженных внезапной болью Гарри.

— Ничего, — пробормотал Гарри, поморщившись, поскольку его голова продолжала яростно пульсировать. Множество глаз, уставившихся на него, ему не особо помогали.

В ушах у него звенело. Его состояние, очевидно, было не лучше так как Невилл поспешил помочь ему сесть. Гарри повезло, что он был в гостиной в это время.

— Я … э-э-э … пойду позову Рона, — заикаясь, пробормотал Невилл, торопливо направляясь к комнатам мальчиков. Лаванда что-то громко шептала, глядя на Гарри с явным беспокойством. Как мило с ее стороны.

Чем больше Гарри думал, тем больше отфильтрованных разбитых образов приходило ему в голову. Это было больно, потому что…потому что он был зол.

Может Том? Или… Или это был он? Куда убежал Том — ранен ли он, в опасности или нет…?

Нет, Волдеморт был зол. Гарри знал это, хотя и не мог объяснить, откуда. Волдеморт, где бы он ни был, был в ужасном настроении.

Появился Рон, бледный и нервный.

— Это…

Гарри сумел лишь кивнуть, застонав от головокружения, возникшего после резкого движения.

— Да.

Гарри закрыл глаза, пытаясь унять раскачивающийся мир в глазах. Чем больше он позволял своему мозгу расслабиться, тем больше он начинал чувствовать, как сквозь него просачиваются воспоминания. Эхо или чернильный отпечаток, просачивающийся сквозь темноту. Путаный клубок форм, воющий поток голосов…

— Он хочет, что бы что-то было сделано, но это происходит недостаточно быстро, — сказал он.

И снова Гарри не смог бы объяснить, что за слова слетели с его губ, но все они были правдой.

— Но…откуда ты знаешь? — спросил Рон.