Источник

В эту решающую ночь в Цфат прибыли двести бойцов Пальмаха, и появление во главе их Тедди Райха придало новую силу сопротивлению евреев. Сухой, жилистый, возбужденный, он горел тем огнем, который питался пониманием, что альтернативы нет. «Мы удержим Цфат – или нас шаг за шагом оттеснят к морю», – бесстрастно охарактеризовал он положение, с которым еврейским бойцам придется иметь дело следующие восемь месяцев. В выцветшей рубашке хаки, с ручными гранатами, свисающими с тугого пояса на талии, и с револьвером, удобно прилаженным под правую руку, он как-то ухитрялся одной рукой управляться с небольшим автоматом-«шмайсером». Пустой левый рукав был аккуратно приколот к плечу. Он был невысок ростом, но, казалось, его напряженная фигура обрела твердость камня, потому что, когда он собрал всех командиров, одного лишь его внешнего вида хватило, чтобы вселить в них уверенность.

– Нам придется кое-что предпринять, – сказал он.

Кратко представив своих лейтенантов – Габбаи, Зучанский, Гельдценберг, Пелед, Мизрахи, – он отправился на ночное знакомство с Цфатом.

– Вон там ступени, – объяснил Меммем. – На самом верху их – бетонный полицейский участок.

– Сколько в нем засело арабов?

– Около четырехсот.

– Пулеметы?

– Как минимум, тридцать. Оставлены англичанами.

Райх легко переместился на другой конец еврейских позиций и показал на зловещее трехэтажное каменное здание с плоской крышей. – Его обороняют точно так же? – спросил он.

– Да, – кивнул Бар-Эль.

Затем Райх вернулся к середине линии окопов и застыл, рассматривая грозные руины замка крестоносцев, которые господствовали над всем городом, а потом поднялся на крышу еврейского дома, чтобы приглядеться к самому неприступному из арабских укреплений – огромной крепости на горе за городом. Англичане выстроили ее на совесть, и она была неуязвима. У нее были толстые стены, вдоволь припасов и обильные запасы воды. Ее силуэт в ночи не предвещал ничего хорошего. Она казалась такой могущественной и совершенно неприступной для обыкновенного человека. Готтесману, пытавшемуся совладать с собой, показалось, что, когда Райх увидел это чудовищное сооружение, у него перехватило дыхание.

Но если Райх и испытал потрясение при виде арабских позиций, он смог скрыть его.

– Вернемся в штаб-квартиру, – буркнул он. В эти тихие ночные часы он созвал совещание командиров, и никто из тех, кто на нем присутствовал, не смог его забыть. Взяв глубокую миску, он вверх дном поставил ее на деревянный стол. – Ребята, – сказал он, – это то, что нам противостоит. Плоская часть – это холм крестоносцев. По бокам холм разделен на шесть частей. Арабам принадлежат пять из них. Мы держим одну.

Готтесман закрыл глаза. Где-то он уже слышал эти слова: «Каменный дом… бетонный полицейский участок… развалины крестоносцев». Кто-то уже возил такую же миску по столу, и эти звуки эхом отдавались у него в ушах… эхом отдавались. Он уже был готов что-то выкрикнуть, но тут его потрясли слова Тедди Райха. В них было невозможно поверить.

– Итак, – сказал однорукий немец, – вот что нам предстоит сделать. И как можно лучше… – Сухощавый командир остановился, в упор посмотрел на каждого из своих лейтенантов и наконец перевел взгляд на Готтесмана, которому сказал: – Мы бросим в бой всех мужчин, всех женщин, но возьмем эти три укрепления.

– Возьмем? – задохнулся Бар-Эль.

– Да. Броском вверх по холму. За арабскую дорогу. И – подавим каждую из этих трех точек.

Даже те, кто пришли вместе с ним, были изумлены, и первые несколько мгновений стояло молчание. Затем Бар-Эль провел рукой над миской.

– А как насчет той крепости? Наверху?

Теперь нечего было сказать Тедди Райху. Он глубоко набрал в грудь воздуха, откинулся на спинку стула, а потом медленно наклонился вперед и перехватил руку Бар-Эля, которой тот показывал на массивную крепость.

– Об этом мы подумаем позже. – Он уловил испуганные взгляды и внезапным рывком схватил Бар-Эля за грудки. – Мы это сделаем! – заорал он. – Потому что, говорю вам, когда арабы там наверху услышат, что мы взяли тот каменный дом… – он грохнул кулаком по столу, – и этот бетонный полицейский участок… – еще один удар по столу, – и добрались до самого верха этой миски!… Ребята, – гаркнул он, – придет их черед волноваться. А не нам, евреям в Цфате!

Он понимал, насколько важно убедить горстку своих людей, что этот донкихотский план победы над арабами сработает, и поэтому, прежде чем они приступили к его обсуждению между собой, он с головокружительной быстротой стал отдавать приказы:

– Ты, Зучанский. Ты видел тот каменный дом. Сколько тебе нужно человек? Будешь брать его этаж за этажом. Драться придется как следует… как в Хайфе. Сколько тебе надо?

– Н-ну… – пробормотал Зучанский. – С Габбаи и Пеледом…

– Они твои. Так сколько тебе?

– Тридцать.

– Собирай их. – Зучанский замялся, и Райх гаркнул: – Собрать всех! И быстро!

Отряд для штурма каменного здания был отобран.

– Теперь ты, Бар-Эль. Сколько тебе нужно людей, чтобы захватить развалины крестоносцев?

– Если дашь Готтесмана, нам хватит сорока пяти… пятидесяти. Перед штурмом мы их развернем в окопах.