Источник

Во главе колонны из семисот ибри, двинувшихся в путь, трусил маленький мул, нагруженный красным шатром, а за ним шел старый Цадок. На ногах его были сандалии и штаны грубой шерсти, стянутые у пояса; с плеч свисал легкий шерстяной плащ, а в левой руке он держал длинный посох, поддерживавший его на каменистой тропе. Порой ветер относил его бороду за левое плечо, и он щурил старческие глаза, пытаясь разглядеть дорогу впереди, в чем ему помогали сыновья. Рядом с ним семенила девушка-рабыня, тащившая бурдюк с водой, а за ним тянулись его жены, его восемнадцать сыновей и двенадцать дочерей, их мужья и жены, братья и сестры, внуки, дяди и все, кто принадлежал к этой обширной общине. Вместе с ними под присмотром собак брели козы, овцы, несколько коров, но большую часть груза тащили мулы, на спинах которых были приторочены разобранные шатры, запасы пищи и сидели дети. Преодолев подъем на первый встретившийся им холм, многие ибри остановились, чтобы с тоской посмотреть на великую пустыню, которая стольким поколениям давала приют. Но Цадок не стал оглядываться. Он простился с ней в своем сердце, где было суждено вечно жить тревогам этого дня.

Решение, каким путем двигаться на запад, принял Эфер, рыжеволосый молодой человек, который постоянно был готов к войне с городом, обнесенным стеной. На девятнадцатый день похода этот крепкий коренастый воин привел свой клан и бредущий с ним скот на перевал – позже он останется в памяти как гора, – откуда ибри в первый раз Увидели землю Ханаана, поразившую их своим богатством. Она лежала к западу от красивой реки, которая уже тогда называлась Иорданом. Никогда еще народ Цадока не видел так много деревьев.

– Здесь мы пересечем реку, – объяснил Эфер. – Справа лежит небольшое озеро, а слева – большое море. Формой море напоминает арфу и называется Кинерет.

– Куда мы двинемся, когда перейдем реку? – спросил его отец.

– Ни направо, ни налево. Мы пойдем прямо вперед, перевалим эти холмы и выйдем на дорогу, что ведет на запад.

Часть ибри, собравшихся вокруг своего патриарха, стали говорить, что если земли вдоль реки так богаты, то глупо идти еще куда-то в поисках лучших, но Эфер сразу же пресек эти разговоры, предупредив братьев: «Недалеко отсюда к северу лежит Хазор, могучий город, и мы можем считать себя счастливчиками, если его войска позволят нам пересечь реку, – не говоря уж о том, чтобы осесть на землях, которые они считают своими». Мужчины, которым предстояло вступить в бой, если хананеи нападут на них, когда они будут пересекать реку, стали оценивающе всматриваться в сторону невидимого города, но старый Цадок видел перед собой не возможного врага, а грядущие столетия, поскольку Эль-Шаддаи дал ему возможность предвидеть появление таких людей, как Иошуа и Гидеон, и он пророчески изрек: «Придет день, и Хазор будет повержен, а сыновья Эль-Шаддаи расселятся по всей земле Хана, где ныне мы собираемся занять лишь малый кусок ее». И патриарх вознес благодарение за то, что эта прекрасная земля станет наследством ибри.

Юный Эфер, не поднимая лишнего шума, вывел клан на берега Иордана. Все семьи незамеченными пересекли его и направились на запад, избежав встречи с воинами Хазора.

Когда ибри обогнули гряду холмов, лежавших между Иорданом и Акко, они получили возможность обозреть богатые долины Ханаана. Они не могли скрыть своего восхищения перед многочисленными реками, что несли свои воды к виноградникам; склоны холмов были так обильно покрыты травой, что овцы были бы не в состоянии всю ее выщипать. Росли оливковые деревья, тянулись фруктовые сады, жужжали пчелы, нагруженные медом, порхали голуби, которые только и ждали, чтобы их поймали в силки. Если за горизонтом лежали голые бесплодные пустыни, то здесь меж холмов тянулись плодородные долины, и ибри преисполнились решимости драться за эти земли. Когда они приблизились к Макору, Эфер начал собирать своих людей в плотный отряд; мул с красным шатром продолжал держаться впереди, но пастухи перегнали стада ближе к центру неторопливо шествующей массы людей, а дети перестали убегать от матерей. Клан охватило чувство восторга, ибо все чувствовали, что близится испытание сил. Наконец, когда с первым днем весны пришло начало нового года и по длине день стал равен ночи, Эфер и Ибша двинулись разведать, как расположен город, который они избрали своей целью. К полудню они вернулись обратно и посоветовали отцу, чтобы на рассвете он двинулся к городу, именуемому Макор. Вечером осторожный старик разбил лагерь в нескольких милях к востоку от города и собрал своих сыновей и глав остальных семей.

– Мы шли, готовые к сражению, – сказал он им, – и завтра мы увидим те стены, которые вы хотите взять штурмом. Но сражения не будет. – Его сыновья стали перешептываться. – Мы будем жить в мире с хананеями, – продолжил Цадок. – Они будут возделывать свои поля, а мы – свои, у них будут свои боги, а у нас – свои.

Самые горячие и решительные члены клана выступили против этой идеи, но Цадок был тверд.

– Эль-Шаддаи обещал нам эту землю, и она будет нашей. Но без кровопролития.