Источник

Остальные двенадцать были выходцами из разных стран. Когда все разместились в специальном автобусе, который должен был доставить их в Макор, человек из Еврейского агентства раздал всем пакеты с едой, бумаги, дающие право на жительство в Израиле, страховку по безработице на год, деньги на проживание, медицинскую страховку, а также целлофановые пакеты со сладостями для детей, потом громко сказал на арабском:

– Теперь вы граждане Израиля. И можете голосовать и критиковать правительство, – а затем поклонился и покинул автобус.

В этот день Куллинейн засиделся допоздна, разговаривая с Элиавом.

– Мы примем любого еврея из любой страны мира вне зависимости от состояния его здоровья, – сказал Элиав.

– Мы сделали это, – заметил Куллинейн, – и создали великую нацию.

– Критики жалуются, что среди вновь прибывших есть старики, такие как Юсуф и его старшая жена или три женщины из Болгарии… Они говорят, что от них мало проку. Но я всегда утверждаю…

– Элиав активно помогал формировать политику, – с гордостью объяснила Веред.

– Я рассматриваю полезность с совершенно иной точки зрения, – медленно сказал Элиав, оглаживая трубку ладонями. – Я говорю, что для создания города нужно четыре тысячи человек. Они составят его население. Не все из них будут в цветущем рабочем возрасте. Нетрудно убедиться, что кое у кого будут дети, которым предстоит жить в этом городе. Будут там и старики, чья мудрость придется к месту. Они могут и присматривать за детьми, и просто вести нормальное существование. – Он пристально посмотрел на Куллинейна и продолжил: – Насколько нам было бы легче в мире, если бы этим вечером судно пришвартовалось в Нью-Йорке. Но симфонии и кафедральные соборы созданы не детьми из обеспеченных семей среднего класса. Они – дело рук тех, кого мы сегодня встретили. Они тебе очень нужны, Куллинейн, и, хотя ты боишься брать их, мы не можем от них отказываться.

Следующие несколько дней на раскопках стали историческими, но не в лучшем смысле слова. Юсуф и его семья из двенадцати человек были не только неграмотными, но и асоциальными, если можно употребить такое слово. Они никогда не видели ни туалетов, ни общественных душевых, ни общих обеденных залов, они не знали, что такое скребки и лопатки археологов, и не смогли бы приспособиться к жизни ни в кибуце, ни на раскопках, если бы Джемал Табари не взял новичков под свое покровительство. Он закопал шесть глиняных осколков и показал Юсуфу, как их надо искать. Но тут Табари сделал ошибку, поскольку сам Юсуф не собирался работать. Он показал своим трем женам, как следует копаться в земле, после чего предпочел лишь покрикивать на своих восьмерых детей. Табари терпеливо объяснил ему, что, пока Юсуф не начнет сам работать, и работать как следует, его, черт побери, не будут кормить, – и старый патриарх принялся трудиться. К счастью, именно он сделал в траншее А самую интересную находку – смеющуюся, обаятельную маленькую глиняную богиню. Этому божеству поклонялись беременные женщины и крестьяне, оплодотворяющие землю. Ее звали Астарта, богиня хананеев, и ее статуэтка напомнила Куллинейну Веред Бар-Эль.

– Благодарю! – сказал он Юсуфу по-арабски и тут же, на месте, дал распоряжение Табари выплатить старику премию.

В тот же вечер Юсуф получил разрешение принести богиню в столовую кибуца, где он с гордостью показывал ее молодежи, работавшей на холме, и один из парней воскликнул:

– Она выглядит точно как доктор Бар-Эль!

Обнаженную маленькую богиню с округлыми грудями поставили на стол к Веред, и она тихо произнесла:

– Понятия не имею, что он хотел этим сказать.

Тогда парень разодрал свой шейный платок и соорудил глиняной богине трусики-бикини и лифчик – и вот тут-то древняя глиняная фигурка обрела потрясающее сходство с археологом, и, возможно, в силу тех же самых причин: обе они олицетворяли яркую женственность, сексуальность, стремление к совершенству, которое бикини лишь подчеркивало. Но тут пришла телеграмма из Стокгольма:

КУЛЛИНЕЙНУ ТОЧКА ВАШ УРОВЕНЬ III ТОЧКА 1380 ГОД ДО Н. Э. ПЛЮС-МИНУС 105 КОРОЛЕВСКИЙ ИНСТИТУТ

Через несколько дней дала о себе знать и лаборатория в Чикаго: «1420 ГОД ДО Н. Э. ПЛЮС ИЛИ МИНУС 110», и Куллинейн прикинул, что если такова датировка двух глиняных черепков, то, скорее всего, он может отнести Астарту к 2200 году до нашей эры.