Источник

– Но они-то этого не знают… Идите на корабль. Запритесь и ждите. У "Одуванчика" обшивка такой толщины, что её и за год не проплавить.

Осьминог вздохнул так, будто пытался объяснить теорию вероятности двухлетнему малышу. Но затем сдулся и стал фиолетовым.

– Одного не отпущу. Вместе пойдем.

– Не в этот раз, братишка. Нужно, чтобы кто-то встретил Саёнару с Нафаней и всё им объяснил.

– С этим справится Гораций.

– Ты же знаешь, что нет. Оставшись один, он начнет паниковать. И вообще… Помнишь, что было в прошлый раз, когда его оставили одного?

– Некрасиво обсуждать меня так, будто меня здесь нет, – вставил Гораций.

– Извини, друг. Просто…

– И я не виноват, что в утюге кончился пар. А кран был слишком далеко, огнетушитель не сработал, а я всего лишь хотел…

– Мы знаем, знаем, – успокоил робота Сэм. – Ты не хотел ничего плохого.

– Но я и не сделал ничего плохого! Просто вышел из дома и стал ждать, пока всё догорит…

– Эй! Вы сдаетесь? – вновь послышался голос из-за контейнеров. – Малыш теряет терпение.

– Я сдамся в том случае, если мои друзья беспрепятственно пройдут на корабль, – прокричал Сэм.

– Согласны!

– Идите, идите, – Сэм кивнул друзьям. – Дуйте отсюда, пока они не передумали.

Сдаваясь, Сэм рассчитывал на Саёнару: она сможет его вытащить. Она же воин-Хатори, мать её за ногу… Порфирию о своих расчетах лучше было не говорить. И так временами синеет от ревности…

Здоровенный выходец с Циклопии – Сэм едва доходил ему до груди – подошел и связал ему руки. Сзади. По ощущениям, угрем-удавкой: хвост помещался в пасть рептилии, челюсти смыкались, и без специальной отмычки их было не разжать. Что характерно: при малейшей попытке жертвы пошевелить руками, угорь инстинктивно заглатывал хвост всё глубже. Совсем избежать движений было немыслимо, так что, если проносить угря довольно долго, можно остаться совсем без рук…

Сэм уже сильно жалел о своём скоропалительном решении: тому, с кем хотят "просто поговорить", не связывают руки угрём. Но, когда среди банды разношерстных охранников он увидел Саёнару…

Сначала испытал огромное облегчение. Сейчас она разберется, что к чему и задаст бандитам такого перцу, что они еще год чихать будут. Но в следующий миг…

Она была с ними. Они принимали её за свою – какой-то громила с синюшным подбородком наклонился к самому уху девушки, и что-то ей нашептывал. А она усмехалась.

Шок. Разочарование. Бессилие. Девчонка провела его, как личинку малолетнюю! Делала вид, что он ей нравится. Строила из себя недотрогу и паиньку. Но, попав на Базар, тут же отправилась искать подельников. Интересно, что она успела им наговорить?

Пока его тащили сквозь постепенно оживающие базарные ряды, Сэм бросал на девушку испепеляющие взгляды, но она даже не покосилась в его сторону. Ни разу.

Глава 14

По устоявшейся, считавшейся забавной среди бандитов всей Галактики традиции, Малыш Срыгень на самом деле был далеко не мал. Сначала Сэм принял его за гору мяса, брошенную гнить под светом искусственного солнца. Бесконечные складки серой кожи, усыпанные бородавками, на которых, вопреки здравому смыслу, росли свои бородавки – и так на протяжении шести с лишним метров в высоту. Верхний конец Срыгня, увенчанный небольшой треугольной головкой, лежал на чем-то вроде помоста, покрытого старым, траченным молью ковром. Другой исчезал где-то среди куч хлама, в беспорядке наваленного вокруг.

В мусорных кучах на полу, при ближайшем рассмотрении, обнаружилась своеобразная система. Одни состояли сплошь из использованных скафандров, другие – из старых гравитационных ботинок, в третьих угадывались вакуумные шлемы – аккуратно сложенные горкой, они сиротливо таращились разбитыми лицевыми панелями.

– Я слышал, на Базаре запрещены разборки, – сказал Сэм после того, как десять минут кряду безуспешно пялился на Срыгня. Тот, похоже, спал. Прикрыв сочащиеся слизью глазки и прихлюпывая плоским носом с тремя ноздрями.

При звуках голоса Малыш всколыхнулся всем телом – зрелище не для слабонервных – и приоткрыл один глаз. Устремив на Сэма мутный зрачок, Срыгень долго соображал, что за козявка вякает, лишая его заслуженного отдыха, а затем приоткрыл пасть, больше похожую на щель гигантского измельчителя для бумаги, и провозгласил:

– Бббрррввглобдмгрммм.

Откуда-то из-за куч показался сморщенный фиолетовый гуманоид, смахивающий на кровосмесительный плод страсти между кварком и комаром: выпученные глазки, торчащие зубы на вытянутой острой мордочке, короткие лапки с черными, угрожающе загнутыми когтями… И прозрачные крылышки за спиной.

Облетев Сэма, кваркомар завис у того над левым ухом, и проскрежетал неожиданно басовитым, слегка пронзительным голосом:

– Хозяин говорит, если ты не будешь отвечать на его вопросы, окажешься в этих вот кучах. По частям.

– Да у меня еще ничего и не спрашивали, – пожал плечами Сэм, но тут же об этом пожалел: угорь инстинктивно сглотнул, и его запястья сжало с удвоенной силой. – К тому же, на мне нет скафандра.

– Это не важно, – перевел хрюканье Малыша кваркомар. – У нас есть и другие кучи, которые тебе не захочется видеть. И нюхать.