Источник лжи

Я стояла и осматривалась вокруг с сильно бьющимся сердцем.

Дверь его кабинета была взломана. Я почувствовала комок желчи, подступающий к горлу. По крайней мере, я скопировала все необходимое. Медленно, как во сне, я вошла в гостиную и села.

— Принести что-нибудь попить или поесть? — спросила Уиллоу, положившая свою сумочку на кухонную столешницу возле того места, где Мартин изнасиловал меня. Она озабоченно хмурилась.

— Спасибо, я выпью воды.

Она принесла мне стакан. Я пригубила воду из дрожащей руки. В моей голове проносились разрозненные фрагменты неясных воспоминаний.

— Я могу остаться на какое-то время, — предложила Уиллоу. — Могу даже переночевать здесь и остаться до твоего отъезда, если хочешь.

Я замерла, когда увидела пустое место на стене.

— Часы…

— Что?

— Они забрали часы, — я поставила стакан, поднялась на ноги и направилась к раздвижной стеклянной двери.

— Элли, куда ты?

Я резко распахнула дверь и пошла через лужайку к моей студии. Уиллоу поспешила за мной.

Я вошла в студию и застыла, как вкопанная.

Часы, висевшие в студии, тоже исчезли. Я развернулась к Уиллоу:

— Почему полицейские забрали настенные часы?

— Я… не имею представления.

— Здесь были часы, — я указала пальцем. — Точно такие же, как в гостиной. Теперь их нет.

Уиллоу смотрела на меня, как на сумасшедшую.

У меня пересохло во рту. Я обвела взглядом остальную часть комнаты и снова замерла. Они также забрали фотографию Даны, которую я вставила в рамку. Сделанную в тот вечер, когда я познакомилась с Мартином.

Я вышла из студии и зашагала обратно к дому. Меня бросило в пот.

— Элли! — Уиллоу поравнялась со мной. — Просто успокойся. А потом, когда…

Я развернулась на каблуках, едва не столкнувшись с ней.

— Успокоиться? Мой муж жестоко убит, а меня хотят выставить как подозреваемую. И я ничего не могу вспомнить. С какой стати я должна успокоиться, Уиллоу? Почему?

— Я лишь говорю…

— Я прошу тебя уйти. Пожалуйста. Спасибо, что подвезла меня, спасибо за всю твою помощь. Я правда ценю это, но сейчас мне нужно побыть одной.

Уиллоу неуверенно кивнула.

— Хорошо… хорошо… — Она пошла за своей сумочкой, немного поколебалась и сказала: — Если я тебе понадоблюсь, просто позвони, ладно?

Я кивнула. Я вся дрожала изнутри, чувствовала себя ошеломленной и опустошенной.

Уиллоу направилась к двери. Я подождала, пока она не ушла, потом достала визитную карточку Лоццы. Там были номера ее рабочего и мобильного телефонов. Я позвонила на мобильный.

Она сняла трубку после первого гудка.

— Бьянки слушает.

— Это Элли. Скажите, почему вы забрали все настенные часы и фотографию в рамке из моей студии?

Лоцца попросила меня оставаться на линии, пока она будет проверять. Я расхаживала взад-вперед, и ужасные осколки воспоминаний вонзались в мой мозг. Мартин хватает меня за волосы. Колотит и пинает меня…

— Элли?

— Я здесь, — напряженно отозвалась я.

— Опись показывает, что при обыске наши сотрудники не изымали никаких часов или фотографий. Ордер на обыск предусматривал только компьютерное оборудование, папки, документы и коммуникационные устройства.

Я повесила трубку и уперлась взглядом в стену, где раньше находились часы. Кровь громко стучала у меня в ушах.

Раньше Лоцца

20 ноября, более одного года назад.

Джервис-Бэй, Новый Южный Уэльс

Лоцца ворочалась в своей постели. Она широко распахнула окна, и море снаружи плескалось и вздыхало под луной. Она арендовала дом на пляже на менее фешенебельной стороне Бонни-Ривер. Дом был обветшавшим, сколоченным из вагонки с облупившейся краской, и зимой там бывало очень холодно. Но там имелась комната с отдельным санузлом для ее матери, а возможность жить вместе с матерью, приезжавшей в Джервис-Бэй, в значительной мере повлияла на решение комиссии, которая позволила ей удочерить Майю. Эта договоренность оказалась полезной и для матери Лоццы. Она овдовела, и занятия с Майей дали ей новый импульс к жизни.

Лоцца взбила подушку и легла обратно. Жара была густой и влажной. Она поздно вернулась домой, и ей предстояло выехать на работу с раннего утра, но ее мозг автоматически переваривал подробности текущего дела. Ее мысли вернулись к Элли и к тому, каково это — потерять собственную дочь. Она думала о матери Майи, убитой ее жестоким отцом. И о том, как она сама ошиблась, когда попыталась арестовать его, пока Майя, тогда трехлетняя девочка, как и дочь Элли, пряталась под кроватью.

Агрессивная реакция Лоццы в тот день едва не обошлась ей в потерю всего самого ценного в жизни.

Но она сражалась за Майю, когда никто другой не пожелал забрать ребенка к себе. А когда отец Майи умер в тюрьме, она получила все, чего хотела.

Лоцца перевернулась на бок. Красные люминесцентные цифры на ее будильнике показывали 3.25 утра. Она снова взбила подушку. Дело казалось совершенно необъяснимым, почти бессмысленным.

Ее мобильный телефон зазвонил. Лоцца снова посмотрела на часы: 3.50 утра. Она потянулась к телефону и приняла вызов.

— Лоцца? Это Элли.

Она резко села в темноте.

— Элли?

— Я… мне нужна помощь. Нужно поговорить с вами.