Источник пустого мира

Мне стало несколько нехорошо, когда я увидела, что Йехар именно руны вычерчивает не очень-то уверенно. Сюда бы Андрия, коллегу-подмастерье! Зануда, конечно, страшный, все светлые от него стонут, но в рунах разбирается отменно.

— Э-э, Веслав? — неуверенный голос Йехара яснее ясного давал понять: рыцарь сам не очень-то представлял, что написал вокруг круга. — Как ты полагаешь, можно начинать?

Алхимик, которому светило остаться посередь руин, да еще и в роли няньки для Тео, мрачно зыркнул из-под бровей, на которые норовила наползти повязка.

— Отчего ж нельзя, вашбродие, — язвительно отозвался он. — Почти идеальный портал на несколько персон на тот свет.

— Что? Руны не те?

— Да нет, вполне те. Просто ты начертил их в порядке, из-за которого вас может распылить в воздухе. Хотя, может, уши Эдмуса и останутся…

— Только уши? — поразился спирит, трогая заостренное достояние. — А если самое ценное — вроде языка, клыков, когтей?

Про крылья не вспомнил, мысленно удивилась я. Йехар, приоткрыв рот, пялился на руны, явно не знал, чего куда переставлять, Веслав, тяжко вздохнул, поднялся, прихватил костыль и пошел исправлять, и через несколько секунд оба знатока древних рун прочно завязли возле неготовой проекции будущего портала. Кажется, у Веслава тоже подкачала память, а может, Йехар с ним не соглашался. Во всяком случае, один костылем чертил одно, второй мечом второе, а Эдмус прямо поскуливал от желания подойти и тоже что-нибудь нарисовать на земельке.

— Вдруг у меня получится лучше всех? — предположил он. — Вы же знаете, дуракам везет…

Мы не ответили. В ступоре был не только Тео: я, например, уже перешла в полумертвое состояние. Если на самой ранней стадии возникли такие проблемы, что же будет, когда портал придется открывать?

— Тео, — сказала я тихонько и жалобно, — если от меня хоть что-нибудь останется — ты же похоронишь это как следует?

— Ольга, вы когда-нибудь видели меня в истерике? — вопросом на вопрос ответил Тео. Пришлось признаться, что нет, на что архивариус заметил: — Еще пара таких замечаний — и увидите.

Виола, конечно, тут же предложила и мне, и ему, услуги по успокаиванию, но мы отвергли.

Перед смертью не надышишься. Только я успела продумать проникновенную речь прощания со всем этим непрекрасным миром (не выветрился еще с-пафос!), как Йехар заявил тоном, полным лживого оптимизма:

— Готово!

А Веслав прибавил тоном реалиста:

— Вроде как…

Чем едва не загнал все же Книжника в истерику. А может, и загнал: уж очень подозрительно Тео задыхался, когда мы занимали свои места.

— Йехар, — раздумчиво выдала Виола, становясь в круг последней. — А ты раньше открывал порталы?

— Э… да-а… — засчитаем эту ложь, как попытку нас успокоить. Странник помахал рукой, прося тишины, выставил перед собою клинок… и тут все заметили, что Глэрион не пылает. Вернее, пытается пылать, но выдает жалкое «фук-фук», как лесной костерок, который только что затушили ведром воды.

— Тео? — разом вопросили мы, но Книжник только задохнулся пуще прежнего и руками развел. Золотого сияния вокруг него не было. Ни единой искорки.

— Я говорил, что не могу это контролировать…

И много раз, а мы все еще на что-то надеялись. Виола инстинктивно шагнула вперед, ее глаза пристально были устремлены на переносицу Теодора. Триаморфиню удержал Йехар, а Эдмус предложил радостно:

— Нет проблем! Мне этот круг не нравится, выйдем, посидим пару неделек, подождем, пока твои силы прибредут обратно…

Как бы теперь ранимый Йехар не оказался в панике — а ведь ему еще направление держать! Нужно искать какой-то катализатор, то есть, по сути, делать то, чего Виола не смогла добиться за все время обучения.

— Тео, э-э… вспомни что-нибудь этакое! Подумай насчет Шестого Сиама…

— Или насчет Ыгх…

— Теодор, попытайся вообще… подумать хоть о чем-нибудь, — Йехар предлагал наилучший вариант. Паника на лице Тео уже достигла такого градуса, что едва ли архивариус вообще мог думать.

— О цветочках… — ехидно подпел Эдмус. — О цветочках и Ыгх… о Ыгх, которая держит цветочек и прыгает по Шестому Сиаму…

Глаза у архивариуса начали округляться так, будто мыслям было слишком тесно в мозгу, и они искали себе ближайший выход. Если бы мы сделали еще несколько попыток коллективной психотепапии — могу точно сказать, чем это кончилось бы: перегоревшими предохранителями в мозгу источника мира сего. Но как раз в тот момент, когда мы сами уже уверились в том, что такими темпами сподвигнем Тео не на сотворение стихий, а на пар из ушей, со своего места со вздохом поднялся Веслав.

И с видом «ох, дилетанты! Ладно, в последний раз…».

Опираясь на свой костыль, алхимик доковылял до Теодора и бросил тому пару фраз, которых мы не расслышали. Могу поклясться, что-то там было насчет «картины». Картина? Сознание с готовностью выдало массу ненужных ассоциаций, включая «жил был художник один…», но Теодор бросил взгляд куда-то поверх нас — и через секунду мы увидели, что метод Веслава сработал безотказно.