Источник пустого мира

И ведь я правда прорву раз видела этот жест и видела то, что за ним последует, больше того — я исцеляла последствия. А все же машинально шагнула вперед — и почувствовала, как в меня вцепляются с двух сторон Бо и Эдмус. Веслав им все же не зря повторял трижды.

Алхимик был теперь на поляне один. Нет, мы по-прежнему были здесь, но почти физически ощущали, что между ним и нами пролегла тонкая, но прочная грань. Веслав упрочил ее сам, начертив на чахлой траве широкий круг собственной кровью. Потом провел по разрезу пальцами еще раз — и начал чертить на этот раз в воздухе.

И воздух по его пальцами начал сгущаться и вспыхивать алым, будто мельчайшие частицы крови задерживались в нем, окрашивали его…

Теодор сдавленно охнул. Нужно было бы отвести его подальше или хоть глаза закрыть, ему-то зачем такое видеть? Но ноги мои уже как будто вросли в землю, так что Бо и Эдмус зря меня удерживали.

Хотя потом они говорили мне, что тоже не могли пошевелиться.

Из воздуха медленно начала проступать серая гранитная плита. На ней не было никаких знаков — просто кусок гранита, похожий на каменную крышку гроба из старинного склепа. Последним появился глубокий узкий желоб на краю книги. Веслав опустил на каменную поверхность ладони так, чтобы его кровь стекала прямо в этот желоб.

И Книга Миров ожила под его пальцами.

По граниту с чудовищной скоростью побежали тысячи знаков на непонятных языках. Сверху вниз, так, что строчки почти сливались в единое целое — буквы и слова стремились к пальцам Веслава и пропадали, едва коснувшись их. Будто впитывались внутрь.

Алхимик смотрел поверх Книги, в нашу сторону, но нас не замечал. Глаза его бегали по невидимым строчкам, губы шептали непонятные слова, лицо с каждой секундой становилось менее человеческим.

Это продолжалось секунд десять, не больше. А потом мелькание символов прекратилось, и на поляне послышался высокий, пронзительный голос, от которого заныли зубы:

— У твоей крови знакомый вкус. Но теперь ты не Повелитель. Зачем ты призвал меня опять?

Веслав вздрогнул, попытался оторвать руки от серого гранита, но у него не получилось.

— Я открыл тебя кровью, а не силой!

— Разве тебе не было сказано в прошлый раз, чтобы ты не возвращался? Ты хочешь знаний? Я дам их тебе!

И плита под руками Веслава стала черной, а символы на ней запылали огнем. Кровавый круг на траве тоже вспыхнул. Блики заплясали на лице алхимика, искаженном смертной мукой, в его широко распахнутых глазах.

— Йехар! — крикнула я, но рыцарь уже и сам догадался, что именно Веслав имел в виду под словами «совсем плохо». Странник каким-то образом сумел превозмочь себя и в несколько шагов достиг огненного круга. Через него он просто перемахнул, схватил Веслава за плечи и дернул на себя.

Пальцы алхимика оторвались от Книги, огонь символов затих. Йехар торопливо оттащил обмякшего Веслава к нам и уложил на траву.

— Оля, помоги, — но я сжала руки на запястьях алхимика еще до того, как он это сказал.

Сращиваются ткани, восстанавливаются сосуды, что-то не то с состоянием, сердце бьется, как ненормальное… что с ним? Боль? Слабость?

Ужас!

— Закройте ее…

Веслав закрыл глаза свободной рукой, как будто продолжал видеть что-то жуткое. Он задыхался.

— Книга… закройте… только все вместе…

Йехар за моей спиной куда-то дернулся, потом сказал спокойно:

— Она закрыта.

И в ту же секунду сердце Веслава застучало ровнее. Алхимик вздохнул пару раз, выравнивая дыхание, и приоткрыл глаза.

— Кх… к… — начал он, не в силах совладать с речью.

— Книга закрыта, — повторила я (примем на веру и будем уверены в Йехаре). — Не беспокойся.

— К… к…

— Веслав, ты меня слышишь? Она закрыта!

— К-кроветвор, дура! — алхимик в критические ситуации отличался высшей галантностью. Но хоть речь к нему вернулась — и за то спасибо.

Я молча подала пузырек с кроветвором. Веслав, тоже молча, выдернул у меня его из рук. На его лицо пятнами, неравномерно, возвращался цвет.

— Даже эта блондинка понимала, что лучше туда не лезть, — хмуро заметила Виола, появившаяся, как всегда, в критический момент. — Ты знал, что так и будет?

— Забыл, что в прошлый раз открывал Книгу до отречения от Кодекса, — признался Веслав, делая очередной выверенный глоток. Он осмеливался пить кроветвор неразбавленным, хотя обычно при применении этот эликсир разводился. Просто чтобы избежать излишнего полнокровия у того, кто его выпьет.

— Это ничего, — утешил Эдмус. — Ты мог забыть, что отрекся от своего повелительства — то-то было бы весело! Перед моим внутренним слухом так и прыгает ваш диалог с этой книгой: «Я Повелитель Тени!» — «А я тебе говорю, что нет!» — «А я тебе говорю, что да!» — «А чем докажешь?» — «Клянусь родным склерозом!»…

Алхимик с некоторым трудом поднялся на ноги, убедился, что раны я исцелила, и как всегда нашел виноватых на стороне:

— Могли бы и раньше меня выдернуть! Или сами не догадались, насколько все плохо? Я вообще удивляюсь, что вы додумались закрыть Книгу после того, как я это столько раз повторил!

— Чего закрыть? — удивилась Виола.