Источник счастья

Чашка с кофе застыла у его губ. Соня смотрела ему в глаза и заметила, как слегка дрогнули белёсые ресницы, как сузились зрачки. Его замешательство длилось долю секунды. Он спокойно глотнул кофе, улыбнулся, как обычно, тепло и неотразимо.

— Софья Дмитриевна, вы успели изучить путеводитель?

— Нет. То есть да. Там в номере, на столе, целая куча рекламных проспектов, в том числе есть кое-что про остров Зюльт.

— И из всех островных отелей вас привлёк именно «Кроун»?

— Не знаю. Просто запомнилось название. А почему вы так удивились?

— Потому что мы сняли для вас номер именно в этом отеле. Слушайте, у вас потрясающая интуиция.

— Спасибо, Иван Анатольевич. Вы первый это заметили, и думаю, что ошиблись. Интуиция у меня не развита вовсе. Скажите, я прямо сегодня приступлю к работе? Лаборатория там уже есть?

— Сегодня и завтра вы будете отдыхать, гулять по острову, дышать морским воздухом. Обязательно пройдётесь по магазинам. Мне почему-то кажется, что для северной зимы вы одеты недостаточно тепло. А простужаться вам нельзя, работы будет много.

Они вышли из зала. Зубов предложил спуститься в бар, выкурить по сигарете.

— Да. И кофе ещё чашку я бы выпила. Мне мало, — сказала Соня.

В баре у Зубова зазвонил мобильный. Он извинился, ушёл с телефоном в дальний угол. Соня издали наблюдала за ним. Лицо его было хмурым, напряжённым. Говорил он довольно долго. На стойке остывал его кофе.

— Лаборатория уже есть? — повторила Соня, когда он вернулся.

— Вы всё-таки трудоголик и фанатик, — сказал он с обычной своей улыбкой, — конечно, для моего руководства это очень хорошо, просто отлично. Но неужели вы хотите прямо сегодня начать работать? Неужели так соскучились по своей биологии?

— Соскучилась, да. Но главное, мне интересно посмотреть. Если моё рабочее место такое же чистенькое, комфортное, человеколюбивое, как все здесь, то я буду просто рыдать от счастья.

— Хорошо. Лабораторию я вам покажу. Уверяю вас, она именно такая — чистая, удобная, отлично оборудованная. Только рыдать, пожалуйста, не надо.

— Я постараюсь. Я заранее подготовлюсь и сумею сдержать свои бурные эмоции.

Вернувшись в номер, Соня включила компьютер, нашла новое послание от Нолика.

«Софи, почему молчишь? Как ты там? Скучаю ужасно. За ночь ещё кое-что нарыл.

Данилов Михаил Павлович, о котором я уже писал, был одним из тех, кто передавал англичанам информацию о тайном договоре между нашими и немцами по разделу Европы. В тридцать девятом ему было всего двадцать два года. Он служил в СС, имел чин лейтенанта. Сейчас у меня есть только одна его фотография, с книги. Качество довольно паршивое, к тому же снимали его лет десять назад, то есть он там уже старый. Но знаешь, что я заметил? Худое лицо и большие, слегка оттопыренные уши. Как у твоего папы.

Софи, ты, пожалуйста, не нервничай и не злись на меня. Я пока никаких выводов не делаю, всего лишь излагаю факты. Знать что-либо о секретном договоре мог только человек, который входил в состав делегации Риббентропа, т.е. был в Москве, как раз тогда, в тридцать девятом.

Очень советую тебе, Софи, съездить на Зюльт, разыскать М.П. Данилова. Нет, не просто советую, настаиваю. Учти, это совсем несложно. Остров от твоего Гамбурга совсем недалеко, он маленький. Захочешь — найдёшь. Мне почему-то кажется, вам с ним будет о чём поговорить.

Обнимаю тебя, целую, так же горячо и неприлично, как в аэропорту. И ты, Репчатая, ничего с этим поделать не можешь!

Твой Zero».

Глава восемнадцатая

Москва, 2006

Хмурый, нервный, с отёчным лицом и головной болью после выпитого ночью коньяка, Пётр Борисович Кольт уселся на заднее сиденье громадного бронированного джипа, самого унылого и нелюбимого из всех своих автомобилей. Он называл его катафалком.