Исток

   — Мне остаётся лишь выразить восхищение замыслом вашим, святой отец! — живо всплеснул руками Феофилакт. — Если бы удалось возможно скорее обратить дикарей тавроскифов в веру истинную, империя могла бы быть вполне спокойна за свои границы как на севере, так и на востоке. Ах, как нужно было бы ускорить подготовку новых проповедников из числа тавроскифов!..

   — Таких людей мы готовим, — согласно склонил голову архиепископ. — С ними занимаются наши богословы, лучшие знатоки Писания, искушённые в экзегетике и гомилетике...

   — Боюсь, что им не скоро понадобится знание богословских тонкостей, — усмехнулся протоспафарий Феофилакт. — Варваров вряд ли сможет убедить осознание моральной силы Христа. Их скорее сможет привлечь божественная сила Господа. Кроме того, нашим миссионерам следовало бы тонко подчёркивать всяческие удачи верующих во Христа... Удачи в торговле и прочих делах... Улавливаете мою мысль, святой отец?

   — Да-да, дорогой Феофилакт, продолжайте, прошу вас, — озабоченно откликнулся архиепископ.

   — Если дикарь поймёт, что истинный Бог обладает большим могуществом, нежели его деревянный кумир, это послужит наилучшим аргументом в пользу отказа от эллинских верований и принятия святого крещения.

   — Вы совершенно правы! И это может ускорить подготовку проповедников. А ведь мы их как учим: «...священнописуя всяческое священное богоявление и богоделание в пёстром составе священноначальственных символов, не будет излишним вспомнить и о богодвижимом песнословии пророков...» — иронично усмехнулся архиепископ. — Ведь перед кем они будут проповедовать? Не перед книжниками и фарисеями, но — перед дикарями!..

   — И в проповедях следовало бы подчёркивать сугубо практические выгоды веры истинной — всякий архонт скорее поверит клятве христианина, нежели дикаря, и всякий меняла охотнее ссудит деньги христианину, нежели варвару... Объяснять дикарю триединую сущность Бога — бессмысленно! Дикарю понять этого не дано!

   — От всей души благодарю за полезную беседу, — сказал архиепископ, поднимаясь с ложа. — Увы, мне пора...

   — Святой отец, ещё минуту внимания... В монастырь святой Фёклы нынче будут доставлены четыре монахини. Предупредите игуменью, чтобы с ними никто не смел разговаривать, принимать от них что-либо, а также передавать им что-либо...

   — Могу я узнать, кто они?

   — Разумеется, но только три человека в Херсонесе могут быть посвящены в эту государственную тайну — вы, стратиг и мать игуменья. Эти инокини принадлежат к императорской фамилии. Опасаясь смуты, василевс Михаил почёл необходимым посвятить своих сестёр служению Господу.

   — Только сестёр? — вполголоса уточнил архиепископ.

   — Сюда, в Климаты, — сестёр.

   — А где будет пребывать сама василисса Феодора?.. — едва слышно поинтересовался архиепископ.

   — Ей определён монастырь в Армении, — прошептал Феофилакт, всем своим видом демонстрируя, насколько он доверяет собеседникам.

* * *

Проводив архиепископа, стратиг Никифор возвратился на террасу, а за ним, сгибаясь под тяжестью тюков, вошёл Василий и сложил свой груз к изголовью ложа Феофилакта.

   — Не прогневайтесь, дорогой Феофилакт... Херсонесцы, желая выказать вам свою любовь, преподносят вам в дар эти...

Стратиг развернул один тюк, маслянисто блеснули на солнце дорогие меха.

   — Вели отнести на корабль, — сдержанно кивнул Феофилакт.

Стратиг махнул рукой рабам, и те покорно потащили тюки.

   — Пойду лично прослежу, как обстоят дела там, на причале, — озабоченно сказал Никифор, уходя следом за носильщиками.

Когда он вышел, Феофилакт перехватил недоумённый взгляд Василия и тихо сказал:

   — Находясь в провинции, не следует угрюмо воздерживаться от принятия каких бы то ни было подарков, однако нельзя при этом выказывать жадность... Существует разумная мера у всего, даже у гостеприимства. Дабы подарки не переходили в незаконные подношения, именуемые взятками, следует соблюдать старое правило: не всегда, не от всех, не во всякое время. Ибо весьма несправедливо не принимать подарков ни у кого, и весьма скверно с жадностью набрасываться на всё, что ни предложат... А сейчас поднимайся, надо бы и нам с тобой прогуляться до монастыря, убедиться, что всё сделано надлежащим образом. Я должен доложить кесарю о том, что инокини помещены в надёжном месте...

Василий вздохнул, обращая на протоспафария недоумевающий взгляд:

   — Не понимаю, как Варда может, будучи связан с василиссой Феодорой кровными узами, обращаться с ней так...

Феофилакт ласково потрепал его по плечу:

   — А ведь многие люди в тайниках своих душ лелеют пожелания не только ссылки, но и самой смерти для своих ближних... Никто не смеет признаться в этих помыслах, но ведь лелеют!

   — Не может быть! — воскликнул Василий. — Нет, не может такого быть, — повторил он уже тише.

   — Бывает, что самый сострадательный к кому-либо человек становится и самым жестоким по отношению к тем же людям...

* * *

На следующий день Феофилакт попросил архиепископа послать инока в прибрежную пещеру за новокрещёным тавроскифом Косьмой.

Спустя час запыхавшийся и раскрасневшийся от быстрого бега монастырский гонец вернулся ни с чем: