Исток

Чернобородый. Ничего, монах потом даст нам отпущение.

Графиня. Потом? Нет, мой милый, на это я не согласна.

Чернобородый. Тысяча дьяволов! Что еще за выдумки?

Графиня. Раз на корабле есть капеллан, пусть он и обвенчает нас. Иначе вы ничего не добьетесь.

Чернобородый. А с поэтом вы обошлись без капеллана?

Графиня. Это привилегия поэтов, а не богачей.

Чернобородый. Тысяча чертей! (Кричит.) Эй, сеньор капеллан! Ваше преподобие! Ваше преосвященство! Ваша святость!

Показывается монах.

Что это вас не докричишься, десять тысяч чертей и пробоина под ватерлинией!

Монах. Служил заупокойную по усопшем рабе божием Кристобале. Раз уж вы решили отправить его на тот свет, то надо сделать это по всем правилам. Весь экипаж рыдал…

Чернобородый. Разве что потому, что вы провели сбор в пользу церкви. Ну, хватит разговоров, ваше преподобие. Окрути нас, да побыстрее, пока на горизонте ни паруса. (Глядит.) Ах, черт, один показался. Ничего, мы успеем справить свадьбу честь по чести.

Монах. С радостью. Человек умер, пора подумать о новом.

Все трое уходят в адмиральский салон. Из трюма показывается Колумб с ожерельем в руке.

Колумб. И вот это тоже. Думаю, всего вместе достаточно, чтобы сгладить обиду. Где же искать ее? Везде по порядку.

Уходит к носу. Почти тотчас же оттуда выбегают два матроса и в паническом страхе проносятся на корму. Вслед за ними – еще один.

Матросы. Привидение! Призрак! А-а-а!

Они скрываются на корме. Из салона выглядывает монах.

Монах. Кто тут поминает нечистую силу в такой миг?

Затворяет дверь. Возвращается Колумб.

Колумб. Нигде нет. Неужели она не перенесла?.. А может быть, простила меня и возвратилась? Как это было бы прекрасно!

Отворяет дверь и отскакивает, как ужаленный.

Измена! Измена! (Оглядывается.) Что там? Корабль? Вперед! Пусть лучше я погибну! Пусть все погибнут!

Бросается на корму. Оттуда вновь выбегают матросы, на этот раз их четверо.

1-й матрос. Дубина, на кого же ты бросил руль?

4-й матрос. К дьяволу руль, если там привидение!

2-й матрос. Мертвец за штурвалом! Поворачивает! Перевернемся!

3-й матрос. Брасопить паруса! Или ветер положит нас на борт!

Убегают к носу. Из салона выходит чернобородый.

Чернобородый. Едва кончили. Бегают, галдят… Скучная процедура, надо сказать… Перепились все, что ли? Пора к жене, только тот корабль не дает мне покоя. (Смотрит.) Грот-мачту всем в глотку, кто это держит прямо на него? Дурачье, это же не купец, это фрегат, по парусам видно! Что, заторопились в петлю? Эй, на руле!

Смотрит и в первое мгновение застывает от изумления и страха, но затем кидается к корме.

Брось руль, ты! Нет, клади лево на борт! Эх, уже не уйти. Ты понимаешь, болван, нас всех повесят! Повесят!!

Вцепившись в волосы, он глядит на приближающийся корабль, уже не в силах чем-либо помешать.

Картина четвертая

Та же обстановка. Колумб, чернобородый, монах и несколько матросов связаны, их стерегут моряки с королевского фрегата, Амелия тут же – она не связана, но находится под стражей. Королевские матросы возятся, приготовляя место для суда. Сверху, с невидимой реи, опускается веревка с петлей на конце, подальше – вторая. Устраивая виселицу, матросы короля перекликаются.

Матрос с фрегата. Майна, майна… Так, хорош. (Встает на табурет, примеривается.) Этому будет как раз. (Кивает на Колумба. Колумб безучастно глядит в сторону. Матрос переносит табурет под следующую петлю.) Майна… Еще майна… Стоп! В самый раз для бородатого!

Чернобородый судорожно поводит шеей.

Монах. Однако, дети мои, суд еще даже не начался, а вы уже готовите виселицу. Зачем лишняя работа! Ведь, может быть, все обойдется…

Матрос с фрегата. Рассчитываешь отделаться галерами? Как бы не так!

Монах. Но ведь суд не принимает решений заранее!