Истоки

— Для этого нужно время и не нужны смертельные противоречия между коммунистами и англосаксами. Я не дам им времени, зато разожгу грызню между ними. Все будет кончено до зимы. Русские не успеют надеть свои валенки и шубы. А как же иначе? Как? Если я их не уничтожу, они осенью, после сбора урожая, нападут на меня. Вы это лучше моего знаете. Что же вы молчите? Что? Ошибаетесь, адмирал! — не давая старику говорить, кричал Гитлер. — Они нападут! Сталин пригнал своих солдат к границам моего генерал-губернаторства. Восемьдесят дивизий. Между нами будь сказано, это все его силы. И с такими силами напасть на меня? Я уничтожу их, как насекомых. Весь этот славяно-тюркско-татарский расовый сброд я загоню в Сибирь! Никогда больше они не сунут носа в европейские дела! — кричал Гитлер. Теперь он пришел в знакомое Гагену состояние бешеного гнева, которое преображало его до неузнаваемости. Он выпрямил свою длинную спину, морщинистую шею жгутом обтягивал взмокший воротничок, волосы прилипли к вискам, на желто-бледном, похожем на сыр лице подергивались мускулы, в серо-стальных глазах вспыхнуло исступление. Это было близкое к припадку состояние, которое он сам называл сверхинтуицией. В такие минуты слушатели заражались его возбуждением и готовы были на все. Невольно заразился этим мистическим энтузиазмом и старик Гаген. Как загипнотизированный, встал он и склонил голову перед Гитлером.

— Если нужна вам моя старая жизнь — возьмите ее!

Гитлер смотрел на него невидящими глазами, потом вдруг, как бы опомнившись, взял адмирала за обе руки и сказал очень спокойно:

— Если каждый немец заразится моей верой и станет маленьким Гитлером, мы завоюем мир.

Гаген успокоился и, чтобы польстить фюреру, рассказал уже давно известную, любимую историю о том, как и сколько видных военных уничтожил или отстранил от дела Сталин. Фюрер любил слушать об этом, потому что Гаген рисовал дело таким образом, будто репрессии против военных в России были спровоцированы германской разведкой.

— Продолжайте играть на слабости Сталина, на его мнительности, подозрительности. Это то, что нам надо! Ну, а как русские, догадываются, по-вашему?

— Я знаю только факты, но что за ними скрывается: недогадливость или желание оттянуть столкновение, усыпив нас, — не знаю. Сталин очень хитрый! А факты таковы: из Москвы доносят, что Сталин твердо, пунктуально придерживается договора с нами. Он самый ревностный сторонник пакта. Сталин решает внешнюю политику России. Хлеб из России продолжает прибывать с неослабевающей интенсивностью согласно договору. ТАСС довольно горячо опровергло английскую версию о целях концентрации наших войск, назвав эту версию злостной провокацией. Нам бы следовало поддержать это опровержение, мой фюрер. Тем более что русское командование приказывает своим войскам вести себя осторожно, не давая нам повода гневаться.

— Они боятся меня, вот в чем дело, мой адмирал.

Гитлер сказал, что он никогда не скрывал своих намерений, не страшился поразительных саморазоблачений. Люди не замечают того, что у них под носом. Искусство сохранения тайны — это быть открытым в отношении большинства вещей, чтобы насчет действительно важных не зародилось подозрение.

Гаген боялся: даже Наполеон не относился с таким пренебрежением к своим противникам и к риску раскрытия своих намерений.

Вошел шеф-адъютант Шмундт, человек с очень широкими плечами и толстым задом. Он сказал, что через десять минут прибудут Браухич, Иодль, Кейтель и рейхсминистры.

Отпустив Гагена, Гитлер снял с себя гражданский костюм, оделся в серый солдатский френч. Этот френч впервые надел он 1 сентября 1939 года и заявил в рейхстаге, что не снимет его до дня победы. Гитлер вышел в соседнюю с кабинетом маленькую гостиную. На диване, у круглого полированного столика, положив ногу на ногу, сидела Лени Рифенсталь, в руке она держала блюдечко со свежей земляникой. Увидев Гитлера, Лени отставила блюдечко и, удерживая в улыбающихся губах красную земляничку, встала и тряхнула завитыми кудрями.

— О, вы очень бледны, — сказала она. Глядя в глаза Гитлеру, она взяла сначала одну его вздрагивающую руку, потом другую и нежно прижала их к своей груди.

— Я у врат бессмертия, — полушутя-полусерьезно сказал Гитлер.

Лени хотела обнять его, но вдруг оробела, застенчиво погладила ладонью шершавое сукно мундира. Взгляд ее упал на другое блюдечко с земляникой, приготовленной ею для него. Но теперь, когда на лице фюрера было столь торжественное выражение, она не решилась угостить его.

Гитлер слегка ущипнул Лени за подбородок и вышел.

В зале собрались генералы и рейхсминистры. Тут же был и генерал-квартирмейстер генерального штаба Паулюс. Среди блестящих мундиров особенно резко выделялась серая фигура фюрера.

По строгому регламенту начались доклады командующих группами войск. Гитлер без особенного интереса выслушал, как выполняется план «Зильберфуке» в Норвегии. Зато он оживился, когда начались доклады командующих армиями «Север», «Центр» и «Юг». Соотношение сил на севере равно, в центре — перевес на стороне немцев, на юге — русское превосходство.