Истоки первой мировой войны

«Мировая история с ее великими событиями не проходит мимо, как железнодорожный состав, с постоянной скоростью. Нет, она идет вперед рывками, а затем с непреодолимой силой. Мы всегда должны знать, что мы видим Бога, идущего большими шагами через мировую историю, тогда прыгай и цепляйся за край его одеяния так, чтобы тебя перенесло вперед с ним настолько, сколько мы должны пройти»[409].

И Ленин подчеркивал, также употребляя сравнение с поездом, важность решительных действий в нужный момент. Он презирал тех, кто «мог бы узнать социалистическую революцию, если бы к ней привела история так же мирно, спокойно, гладко и аккуратно, как Германский экспресс подходит к станции»[410], вместо того, чтобы быть способным оценить возможности опередить историю. Похоже, что во время кризиса 1914 г. ни у одного из лидеров Европы не было чувства времени, как у Бисмарка и у Ленина, которое дало им возможность управлять событиями.

Даже не применяя метафоры, которые называют историю рекой, или штормом, или поездом, или лошадью, несущейся, закусив удила («история скачет галопом, как испуганная лошадь», — однажды заметил коммунист Карл Радек), мы все-таки испытываем необходимость представить наши объяснения причин начала войны 1914 г. в более широком охвате. Каждое из критических решений было принято в специфицических учреждениях и общественных структурах. Они (решения) были обусловлены длинным рядом правил поведения личностей и правительств и ценностей, основанных на культурных и политических традициях, а также на социальной и экономической структуре каждой страны. Проблема этих, бесконечно расширяющихся, кругов причинных связей в том, что попытка найти единое объяснение причины начала войны не даст результата, и мы растеряемся в бесконечном числе возможных причин, поскольку очень трудно определить, на какой остановиться, если только вас не смущает объяснение событий таких удаленных и неопределенных, что очень трудно достичь одинакового понимания того, почему именно эта война началась именно в этот определенный момент.

Привлекательность марксистской теории в том, что в ней объясняется очень широкий спектр явлений в определенный период при помощи сравнительно небольшого числа основных фактов. Важность марксизма для немарксистских историков очевидна: марксизм изменил коренным образом и необратимо саму природу вопросов, которые ставят историки. Но марксизм не всегда дает на них ответы. Когда, например, мы рассматриваем, какие экономические группы получали выгоду от войны, а какие терпели потери, нас поражает трудность определения точных причин, по которым эти группы обычно воздействовали на правительства, сложность и расхождения интересов внутри капиталистического мира, расхождения, которые никоим образом не переносились на разногласия между государствами. Хотя и было установлено, что война присуща природе капитализма, существует расхождение между этим положением и анализом особых решений, принятых определенными личностями в июле 1914 г. Роза Люксембург утверждает, что империализм изменяет весь спектр морали, так же как и экономические ценности общества, она обращает внимание на связи между империализмом, протекционизмом и милитаризмом, но оставляет много неясного в том, какие особенности имели империалистические общества вильгельмовской Германии и эдуардовской Англии и как это объясняет фактические решения 1914 г.