Истоки русской души. Обретение веры. X–XVII вв.

В то же время теоретическая полемика с еретиками дала и положительные результаты, ибо понуждала защитников православия уточнять многие вероучительные положения, и тем самым православное богословие получило дополнительный импульс к развитию. Это особенно заметно по сочинениям Иосифа Волоцкого и Зиновия Отенского.

В XVI веке религиозно-мистическое миросозерцание достигает своего высочайшего накала. Более того, мистические учения, покидая монашеские кельи, становятся силой, управляющей всей общественно-политической жизнью страны. Мистические учения выступают в качестве «идеалов-образов», обозначивших новые целевые и смысловые задачи существования Русской державы. При этом было не важно, что большинство фактов, использованных при создании религиозно-мистических учений, имели малое отношение к реальной истории. Зато уже вся последующая история Российского государства представляет собой реализацию на практике выработанных в первой половине XVI столетия мистических «идеалов-образов».

Пытаясь осмыслить положение России во всемирной истории, русская религиозно-философская мысль выработала три типа соединения русской истории с мировой — хронографический («Русский Хронограф» 1512 года), генеалогический («Сказание о князьях владимирских») и пророческо-эсхатологический (цикл сочинений о «Третьем Риме»). В сочинениях религиозно-мистического характера древнерусские книжники XVI века выдвинули ряд «идеалов-образов» или формул, — «Москва — Новый Царьград», «Москва — Новый град Константина», «Россия — Третий Рим», наконец, «Россия — Новый Израиль», «Москва — Новый Иерусалим» и «Святая Русь», в которых Московское государство начинает осознаваться как центр, ядро, средоточие правой веры во всем мире. Ибо Россия осталась единственным в мире государством, которое сохранило православие и которое способно донести свет правой веры всему человечеству.

Новые духовно-политические обстоятельства, в которых оказалась Русское государство на рубеже XV–XVI вв., потребовали и нового осмысления мировой и отечественной истории. Поэтому в первой половине XVI века русские книжники создают новую, вторую интерпретацию истории, а в русской книжной традиции появились важнейшие, основополагающие исторические сочинения: «Сказание о князьях владимирских», «Лицевой летописный свод», «Никоновская летопись», «Степенная книга царского родословия» и множество других значительных произведений, на основе которых потом вырастало Русское царство, а затем росла Российская империя.

Рост могущества Москвы, естественно, вел к усилению позиций великокняжеской, а потом, когда Иван IV Васильевич в 1547 году принял титул царя, и царской власти. Этот процесс был сложным и сопровождался жестокой политической борьбой. Но политическим проблемам в России XV–XVI вв. тоже придавалось религиозно-философское звучание. Неспешное укрепление Московского княжества в годы «татарщины» воспринималось в народе как знак избавления от Божией кары, а сама Москва и ее князья — как избранники Божии, посланные спасти народ и государство от ордынского «заточения», а затем повести их к горним вершинам. Поэтому постепенно в русской религиозно-философской мысли и в общественно-политическом мнении возобладало убеждение — именно светская власть и именно великий князь Московский (в союзе с Церковью) способен взять на себя исполнение Божественных предначертаний.

Впрочем, подобное мнение утверждалось тоже не без борьбы, не без серьезных религиозно-политических споров. Свое отражение эти споры нашли в публицистических произведениях середины XVI столетия — в сочинениях Ивана Пересветова, Федора Карпова и других писателей. А наиболее яркое воплощение они получили в переписке царя Ивана IV Грозного и князя Андрея Курбского.

Публицистические сочинения XVI века интересны еще и тем, что авторами многих из них являются светские мыслители. Однако практически все эти сочинения написаны с православных религиозно-философских позиций.