Истоки русской души. Обретение веры. X–XVII вв.

В годы ордынского ига (1243–1480 гг.) впервые в полном своем виде формулируется идея гибели Руси и одновременно отыскиваются пути спасения Руси. Позднее идея возможной новой гибели Руси будет постоянно присутствовать в рассуждениях отечественных любомудров и оказывать существенное влияние и на сам строй, и на специфику, и на направленность развития русской духовно-политической мысли. Во всяком случае, с тех пор важное место в размышлениях русских книжников будут занимать поиски таких путей развития России, которые не могли бы привести к гибели Русской державы. При этом в расчетах всегда старались опираться на уже имеющийся исторический опыт. Так что уже один этот фактор — возможность новой гибели Руси — во многом определил общий консервативный настрой русского духовно-политического мышления (хотя, естественно, и не только этот фактор).

В дальнейшем, особенно в XV–XVI вв., размышления о России и русском народе приводят отечественных мыслителей к созданию оригинальных духовно-политических учений. Причиной появления подобных теорий стало совпадение особо важных для истории России событий: в 1439 году во Флоренции было подписано соглашение об объединении Католической и Православной Церквей; в 1448 году, в ответ на Флорентийскую унию, собор епископов в Москве провозгласил Русскую Церковь автокефальной, т. е. независимой от константинопольского патриарха; в 1453 году прекратила свое существование Византийская империя; в 1480 году Русское государство окончательно избавилось от ордынского ига; в 1492 году не состоялся ожидаемый всем христианским миром конец света.

Для русского религиозно-философского и духовно-политического сознания той поры столь быстрая последовательность, фактически совпадение этих событий не могло казаться случайной. И смысл виделся совершенно определенный — Сам Господь, покаравший за грехи Византийскую империю, но освободивший Русь и не допустивший погибели мира, избрал Московское государство для осуществления на земле неких Высших, Божественных предначертаний. Ведь Россия осталась единственным в мире государством, которое несло человечеству свет правой веры.

Именно поэтому с конца XV столетия в России начинается напряженнейшая духовная работа в поиске нового места Русского государства и русского народа в мировой истории. Результатом этого поиска и стало появление ряда важнейших для русской истории духовно-политических идей, обозначивших некие «идеалы-образы», к которым должно стремиться Русское государство, — «Москва — новый Царьград», «Москва — новый град Константина», «Третий Рим». Именно в этих учениях Москва начинает осознаваться как центр, ядро, средоточие не только России, но всего мира, а сама Россия начинает приобретать черты некой особой цивилизации.

Но ведущими в русском духовно-политическом сознании в конце XV–XVII веке становятся «идеалы-образы» с еще более глубокими аналогиями. Подчеркивая идею богоизбранности России, русские книжники начинают именовать ее «Новым Израилем», Москву — «Новым Иерусалимом» и «Новым Сионом», а сам русский народ иногда называется «истинными израильтянами новообращенными».

Стоит напомнить, что сами образы «Сиона», «Израиля», «Иерусалима» восходят к библейской традиции. Так, образ «Сиона», святой горы в Иерусалиме, в Библии трактуется как «вышний Иерусалим» (Евр. 12:22), как символ присутствия и благословения Божиего (Пс. 128:5; 132:13; Ис. 8:18; 24:23; Евр. 12:22; Откр. 14:1). «Новый Иерусалим», согласно Откровению Иоанна Богослова, — это святой город, «новый, сходящий от Бога с неба», символ чистоты и правды, «ибо сила Божия осветила его» и «спасенные народы будут ходить во свете его, и цари земные принесут в него славу и честь свою» (Откр. 21:2, 23–24). «Израилем» же в Библии называется избранный Господом народ.

Следовательно, появление подобных «идеалов-образов» показывает новый уровень в развитии отечественной духовно-политической мысли — богоизбранность России признается уже свершившимся фактом, а сама Россия должна была теперь исполнять историческую функцию «Нового Израиля» и быть единственным светочем правой веры во всем свете.