Историческая неизбежность? Ключевые события русской революции

В последние годы был опубликован ряд книг, описывающих многообразие политической жизни в поздний период правления Романовых. Особое внимание авторы уделяют развитию либерализма и гражданского общества, отвергая таким образом традиционную идею о том, что автократия эффективно подавляла развитие плюрализма в публичной сфере. В самом деле, создается впечатление, что общество в конце правления Романовых развивалось по «западному» образцу, и это развитие сопровождалось богатой культурной и интеллектуальной жизнью, задавленной большевиками в первые же месяцы после их прихода к власти{346}. Один из примеров таких публикаций – книга Федяшина «Либералы при автократии». Автор проанализировал статьи в толстом журнале «Вестник Европы» – издании, популярность которого постоянно росла с момента основания в 1866 г. и до 1904 г., когда она достигла пика. Журнал публиковался до 1918 г., прекратив свое существование при большевиках. Он оказался в центре дебатов о перспективах местных органов управления, в особенности земских собраний. Земские собрания были учреждены в 34 губерниях старой России в 1864 г. в результате масштабных либеральных реформ Александра II с целью стимулировать вовлеченность низов в функционирование государства. С точки зрения Александра Солженицына, в России должны были развиться собственные формы демократии. Земское движение было как раз той либеральной практикой, которая пришла не с Запада{347}.

Многочисленные исследования продемонстрировали активное развитие гражданского общества перед 1917 г. Джозеф Бредли описывает появление различных профессиональных объединений и благотворительных организаций{348}. Десять лет после 1905 г. были отмечены неожиданно бурным экономическим ростом. Расширилась сеть железных дорог, удвоились объем и доходность железнодорожных перевозок. Производство товаров широкого потребления превысило аналогичный показатель в Германии, статистические данные свидетельствуют о заметном повышении уровня жизни. Промышленный сектор не был обособлен, что характерно для развивающихся стран, а скорее органично вписывался в экономику благодаря рыночным и финансовым связям. К 1914 г. быстрое социальное и экономическое развитие последних 50 лет сократило разрыв между Россией и более развитыми странами и подняло ее на пятое место среди индустриальных держав. Шел поиск таких стратегий управления страной, которые сократили бы разрыв между государством и обществом, привилегированной верхушкой и низами, и в этом смысле старая столица – Москва – резко контрастировала с Петербургом, где общество было поляризовано{349}. Москва с ее интенсивно развиваемым общественным транспортом, социальным страхованием и жильем для рабочих стала более открытым городом, чем Петербург{350}. Тем не менее, хотя социально-экономический прогресс поощрялся, автократия старалась сохранить свое политическое превосходство, что порождало многочисленные противоречия. Возможно, они разрешились бы естественным путем, если бы Первая мировая война не привела в конце концов к революции.

Между Москвой и Петроградом было много различий. Москва существовала в основном за счет внутреннего капитала, который развивал текстильную промышленность, в то время как металлургическая промышленность северной столицы полагалась на иностранный, в первую очередь французский, капитал. Москва была городом староверов, а Петербург – городом правящего класса и элит. Москва была более «крестьянской», что предполагало более тесные связи с регионом и страной в целом, и оказалась менее восприимчивой к революционному социализму, который в конечном итоге восторжествовал на севере. Замечание Антонио Грамши о том, что гражданское общество в России находилось «в первичном аморфном состоянии», в меньшей степени касалось Москвы. Грамши писал: «На Востоке государство было всем, гражданское общество находилось в первичном аморфном состоянии. На Западе между государством и обществом были упорядоченные отношения, и, если государство начинало шататься, тотчас же выступала наружу прочная структура гражданского общества. Государство было лишь передовой траншеей, позади которой была прочная цепь крепостей и казематов»{351}.

В Петрограде довольно легко укоренилось то, что Грамши называл якобинством, однако в Москве гражданское общество решительно сопротивлялось установлению монистической формы революционной власти.

Множественность русской революции

Основатель социал-демократического движения в России – Георгий Плеханов осуждал развитие в партии большевиков движения, позже получившего название «демократический централизм», равно как и захват власти Лениным в октябре 1917 г. Самая известная работа Плеханова, опубликованная в 1895 г., – «К вопросу о развитии монистического взгляда на историю» – защищала материалистическую концепцию в социальном развитии{352}. На деле же Плеханов, хоть и был убежденным марксистом, отстаивал плюралистическую концепцию политики, и именно эта традиция вдохновляла оппозицию большевистскому монизму.