Исторические и приключенческие произведения. Книги 1-16

– Но это невозможно, мистер Велер. Тот разносчик давно сидит под замком. Правда, человек этот действительно чем-то его напоминает, но тем не менее он – другой.

– Значит, я ошибся, – сказал фермер, обращаясь к Губерту. – Надеюсь, вы извините меня за мои подозрения. Все-таки между вами и тем мошенником есть немалое сходство.

– Итак, значит, все ясно, – заключил судья, довольный, что ему удалось избежать кропотливого разбирательства. – Можете идти, – сказал он Губерту.

– Благодарю вас, ваша честь, – поклонился тот и свободно вздохнул.

Он вышел на улицу. Он снова был свободен, правда, без гроша в кармане. А между тем очень хотелось есть.

На пальце Губерта красовалось старинное золотое кольцо, доставшееся ему по наследству от отца. Как ни тяжело было с ним расставаться, но что делать – не идти же просить милостыню…

В первой же попавшейся на пути лавке он продал кольцо за несколько долларов и отправился дальше.

Губерт вышел на дорогу, которая, как ему сказали, вела в Чикаго, где, как его уверили, гораздо легче найти работу, и через три дня он уже был в этом огромном и многолюдном городе, поразившем его своим размахом.

Побродив по нему, Губерт зашел в таверну попроще – подкрепиться. Среди посетителей оказался немец, который, разговорившись с Губертом, обещал подыскать земляку отличное место. Обрадованный этим, Бухгардт расплатился и за себя, и за обед своего нового знакомого, не замечая, что один из сидевших неподалеку посетителей не спускает с них глаз, не чувствуя никакой для себя опасности.

Некоторое время спустя немец ушел, но через полчаса возвратился с человеком, похожим на зажиточного фермера, который сразу же объявил, что согласен дать ему место на своей ферме.

Губерт чрезвычайно обрадовался, тем более что предложенные владельцем условия оказались очень выгодными.

– И наконец, – заключил фермер, обговорив остальные условия, – по здешнему обычаю, при поступлении на работу вы должны внести залог. Я не буду особо требовать и назначу залог всего в триста долларов.

Губерт понял, что надежды его рухнули.

– Это условие мне не по силам, – сказал он печально. – У меня нет таких денег. Но если вы возьмете меня без залога, то можете быть уверены, что я не обману вас ни на цент.

– Сколько же у вас есть? – спросил фермер.

– Три доллара.

Фермер, который во время их беседы усердно ел и пил, тут же поднялся и, ни слова не говоря, вышел с недовольным видом из таверны, сопровождаемый немцем, с которым Губерт недавно познакомился. Губерт тоже направился было к выходу, но был грубо остановлен хозяином.

– Прежде расплатитесь.

– Но я уже заплатил за все, что съел, – удивился Губерт.

– А за это? – стал перечислять хозяин съеденное и выпитое фермером. – Все на шесть долларов.

– Пусть платит тот, кто это съел, – возразил Бухгардт. – Какое мне-то дело?

– Ну нет! – воскликнул хозяин. – Вы были вместе, остались последним, стало быть, вам и платить.

– Я не могу заплатить. У меня всего три доллара в кармане.

И тут человек, наблюдавший за Губертом, поднялся и, подойдя к нему, сказал вполголоса:

– Идите за мной.

– Ах, значит, у этого негодяя нет денег, чтобы расплатиться, – злобно закричал хозяин. – Оборванная сволочь!

– Что вам от меня надо? – резко спросил Губерт незнакомца, уже взявшего его под руку.

– Пройдемте, не упрямьтесь. – С другого боку возник еще один незнакомец.

– Да кто вы? – воскликнул Губерт.

– Полицейские агенты.

– Заберите с собой этого негодяя! – в гневе брызгал слюной хозяин таверны. – Пусть пропадают мои доллары!

Губерт понял, что сопротивление бесполезно, и молча вышел из таверны в сопровождении переодетых полицейских.

XXXI. ГДЕ ГАГЕН?

После визита Леона Брассара Бруно пошел к Гагену – справиться о состоянии Вита, на выздоровление которого он еще не терял надежды.

Хотя у доктора и было много неопровержимых доказательств преступлений графини и Митнахта, свидетельства старого графского слуги имели бы, пожалуй, решающее значение, особенно в деле таинственного спасения Лили.

У Гагена Бруно встретила в сильном страхе и волнении старая экономка.

– Как больной? – поинтересовался Бруно. – Живой?

– Он по-прежнему… только вот сегодня ночью открыл глаза, но… – рыдания не дали ей договорить.

– Что случилось?

– Ах… доктор Гаген…

– Что с ним? Да говорите же! Не заболел ли?

– Его до сих пор нет. Он пропал, – отвечала, плача, экономка. – Уехал вчера вечером и до сих пор не вернулся.

– Да успокойтесь же! Возможно, доктору понадобилось куда-нибудь срочно съездить, – постарался успокоить старуху Бруно, хотя при неожиданной этой вести и сам испугался.

– Нет, господин асессор, он так никогда не делал. Если что – предупреждал. Его отсутствие не предвещает ничего хорошего…

Бруно сразу же вспомнил их последний разговор и слова Гагена: «Моя последняя надежда погибла. Мне кажется, что мой конец близок».

Но о самоубийстве не могло быть и речи. Ведь Гаген и сам говорил: «Тот, кто страдал так, как я, будет терпеливо нести свой крест до последнего часа».