Исторические хроники с Николаем Сванидзе. Книга 1. 1913-1933

Яков Блюмкин, который водил Есенина к Троцкому, — сотрудник ВЧК, в недавнем прошлом левый эсер, убийца германского посла Мирбаха, и снова сотрудник ВЧК-ОГПУ. На самом деле он безжалостный красный Джеймс Бонд, участник авантюр в разных точках земного шара. Не чужд поэзии и поэтов. Как-то раз Блюмкин в кожанке, с наганом на боку, шел за Николаем Гумилевым и читал ему в спину знаменитые строки из его, гумилевских, "Капитанов":

Или бунт на борту обнаружив…
С розоватых брабантских манжет.

Гумилев остановился и холодно спросил:

— Что вам от меня надо?

— Я ваш поклонник.

— Это свидетельствует о вашем хорошем вкусе, но меня не касается.

— Я хотел пожать вам руку, я — Блюмкин.

При этом имени от гумилевской холодности не остается и следа.

Яков Блюмкин

— Блюмкин? Убийца Мирбаха? Очень, очень рад.

Гумилев улыбается и пожимает руку Блюмкина. Гумилев расстрелян в 1921 году.

Блюмкин хвастался, что может внести в расстрельные списки кого угодно — как Господь Бог.

Еще весной 1918 года, до убийства посла Мирбаха, Есенин привел Блюмкина на именины к Алексею Толстому. Кивнув на Блюмкина, Есенин предложил одной из дам: "Хотите посмотреть, как расстреливают в ЧК? Я это вам через Блюмкина в одну минуту устрою".

В 1923 году, когда Есенин с Блюмкиным ходили в Кремль, Троцкий еще наркомвоенмор, то есть нарком обороны, он всесилен. В 25-м он уже абсолютно лишен власти. Этот промежуток времени, как раз между встречей Есенина с Троцким и смертью Есенина, этот короткий исторический интервал — самый существенный, критический для всей последующей советской истории. Именно тогда Сталин окончательно входит во власть. Троцкого в 1924 году не слышно. В конце 1924 года Каменев при поддержке Зиновьева вносит предложение об исключении Троцкого из Политбюро. Сталину было, несомненно, приятно, что удар по Троцкому наносится не его, а чужими руками. Сталин даже сказал, что он против исключения Троцкого из Политбюро. Но уже в январе 1925 года на Пленуме ЦК Сталин делает доклад о Троцком и обвиняет его в попытке "превратить идеологию партии в большевизм без ленинизма". Такой человек, естественно, не может быть наркомом обороны. Троцкого снимают с поста наркома, а на его место назначают Фрунзе. Пленум предупреждает Троцкого: в случае продолжения фракционной работы он будет выведен не только из Политбюро, но и из ЦК.

Член ЦК Емельян Ярославский в частном разговоре назвал решение пленума "в некотором роде историческим". Он сказал: "До сего времени мы были под гипнозом — до Троцкого нельзя дотрагиваться, у него постоянное кресло в первых рядах Политбюро, и это кресло пожизненное. Теперь всем и самому Троцкому ясно, что с ним шутить не будут".

Троцкий в воспоминаниях пишет, что он "уступил военный пост без боя, даже с облегчением, чтобы вырвать у противников орудие инсинуации насчет его военных замыслов". Троцкий намекает на возможность обвинений его в попытке узурпации власти.

В конце апреля 1925 года прошел слух, что где-то состоялась встреча Сталина и Троцкого, что будто бы они решили помириться и что Троцкий вскоре получит важный хозяйственный пост. Троцкий действительно вскоре был назначен членом президиума ВСНХ, начальником Электротехнического управления и председателем Концессионного комитета. А в июне 1925 года Сталин в довольно широком кругу соратников сказал: "Троцкий на брюхе подполз к партии". Троцкий действительно дал повод. В № 16 журнала "Большевик" за 1925 год было опубликовано письмо Троцкого в редакцию. Письмо представляло собой критику на книгу американца Макса Истмэна под названием "Since Lenin Died" ("После смерти Ленина"). Истмэн переживал, что партия переродилась, что бюрократия торжествует. То есть Истмэн повторял Троцкого, не зная, что Троцкий от себя уже отрекся и что по этой причине многие в СССР уже пустили себе пулю в лоб.

В письме в журнал "Большевик" Троцкий качал с критики книги Истмэна, но высказал в результате самое главное для себя. Троцкий написал: "Ленин не оставлял никакого завещания". То есть тем самым Троцкий говорит, что Ленин ничего не говорил о грубости Сталина и не разделял Сталина и Троцкого. "Сама ситуация в партии исключает возможность такого завещания, — продолжает Троцкий. — Историю с якобы завещанием раскручивает эмигрантская буржуазная и меньшевистская печать. В Политбюро и ЦК совершенно нет никаких обстоятельств, которые давали бы какое бы то ни было основание для опасения раскола".

Всё. То есть: "Я весь ваш, Иосиф Виссарионович", — говорит Троцкий в 1925 году. Вот после этого письма Троцкого Сталин и сказал, что тот "подполз к партии на брюхе". Большинство из тех, кто был в курсе, одобрительно смеялись сталинской шутке, немногие были в ужасе от мгновенной и окончательной сдачи Троцкого.