Исторические очерки Дона

Вскоре отыскали каменные ограды овечьих кошар, где были упрятаны в горном глухом ущелье мичиковские отары. Без выстрела сняли охранявших стада чеченцев и забрали баранов. Будет чем разговеться не только казакам, но и всему гарнизону.

Уже совсем рассвело, когда сотни подъезжали к Куринскому. Казаки говорили между собою:

— Как это наш знает все дороги, чисто уму непостижимо.

— Значит, уже так ему от Бога дано знать и те дороги, где он никогда и не был.

— С таким разве где пропадешь? — сказал старый урядник.

Бакланов же весь в думах и заботах о своем полке еще задолго до того времени, когда к нему приходили вахмистры, уже искал, где добыть казакам баранов на Пасху. Целодневными осторожными поездками он разыскивал, где мичиковцы запрятали свои отары, и, найдя, так изучил дорогу к ним, что и ночью в метель не сбился и провел свои сотни.

В апреле 1850 года предстояла смена Донским полкам на Кавказской линии. Донской казачий полк № 20 должен был идти домой, на Дон; на смену ему шел Донской казачий полк № 17. Должен был уходить с 20-ым полком и его командир, полковник Бакланов. Но к этому времени слава Бакланова была так велика на Кавказе, его так ценили в кавказских войсках, что и пехоте и коннице казалось невозможным быть без лихого отличного боевого товарища, на кого можно положиться — без Якова Петровича Бакланова. Командующий войсками на Кавказе князь Воронцов просил Донского наказного атамана Хомутова и военного министра об оставлении Бакланова на Кавказе и назначении его командиром № 17 Донского казачьего полка. Назначение состоялось. С Баклановым по доброй воле осталось пять командиров сотен: Березовский, Банников, Поляков, Захаров и Балабин и полковой адъютант Одноглазков. Осталось и несколько казаков. С ними Бакланову было легче переучить и перевоспитать по-своему вновь пришедший с Дона полк.

20-ый полк построился идти домой. Бакланов приехал проститься с казаками. Увешанные Георгиевскими крестами, железные богатыри его плакали от правого фланга до левого, как малые дети. Нахмурился грозный «Даджал». Он отвернулся, махнул рукой, чтобы ехали за ним и тронул жеребца к воротам Куринского укрепления. За ним пошел полк.

Завилась, понеслась по горам песня про Бакланова:

— Честь прадедов — атаманов,
Богатырь, боец лихой,
Здравствуй, храбрый наш Бакланов,
Разудалый наш герой!..

Славой, честию завидной

Ты сумел себя покрыть:
Про тебя, ей-ей, не стыдно
Песню громкую сложить.

Ты геройскими делами

Славу дедов и отцов
Воскресил опять меж нами,
Ты — казак из казаков!

Шашка, пика, верный конь.

Рой наездников любимый —
С ними ты, неотразимый,
Мчишься в воду и в огонь.

Древней славы Ермаковой

Над тобою блещет луч;
Ты, как сокол из-за туч,
Бьешь сноровкою Платовой.

Честь геройскую любя,

Мчишься в бой напропалую:
За Царя, за Русь святую
Не жалеешь сам себя.

Бают: вольный по горам,

По кустам, тернам колючим
Лезешь змеем здесь и там,
Серым волком в поле рыщешь.

Бродишь лешим по горам,

И себе ты славы ищешь,
И несешь ты смерть врагам!
Ходишь в шапке невидимке.

В скороходах сапогах,

И летишь на бурке-сивке,
Как колдун на облаках.
Свиснешь — лист с дерев валится,

Гаркнешь — вмиг перед тобой

Рать удалая родится —
Точно в сказочке какой.

Спишь на конском арчаке, —

Сыт железной просфорою,
И за то прослыл грозою
В Малой и Большой Чечне.

И за то тебе мы, воин,

Песню громкую споем:
Ты герой наш! Ты достоин
Называться казаком!

Бакланов проводил 20-ый полк до Карасинского поста.

— Прощайте, родные, — говорил он, пропуская мимо себя сотню за сотней. — Не поминайте лихом.

— Счастливо оставаться!

— Счастливого пути!

Заскрипели арбяные колеса полкового обоза. Бакланов повернул жеребца и карьером помчался к Куринскому.

Глава XLIX