Исторические портреты

Для Мишукова всё обошлось. Через год он женился на племяннице Меншикова, стал его приближённым. Когда светлейшего лишили «всех чинов и кавалерии», сослали в Берёзов, Мишуков очутился в опале и был удалён в Астрахань...

С жадностью расспрашивал Мишуков о петербургских новостях. Сконфуженный Спиридов толком не знал ни о придворных пересудах, ни о переменах во флотском начальстве.

   — Мы тут, гардемарин, с краю России векуем. Служба — не чета Кронштадту, тем паче Петербургу. Да и Каспий не финские шхеры.

Мишуков подошёл к распахнутому одностворчатому окошку. С Волжской дельты тянуло прелым. Задувал, швыряя песчинки, «холостяк». Спиридов внимательно вслушивался в каждое слово капитан-командора.

   — Задует день-другой, и в море не выйдешь — волна крутая, бешеная... Ну, да мы пообвыкли, море, оно море и есть, трусливых не терпит. Ездить морем, не брезговать горем. Все на виду. — Отошёл от окна, с улыбкой посмотрел на Григория: — Вам, гардемарин, нынче же предписание на гекбот «Святая Екатерина», в помощники мичману Пустошкину. Он две кампании отплавал. А там, дай Бог, — Мишуков дружески кивнул головой, — капитаном станет.

Спиридов смущённо переминался с ноги на ногу.

Начались будни флотской службы. Гекбот круглый год снабжал гарнизоны в Баку и Дербенте. Возил солдат, продовольствие, снаряжение. Бот вооружён был четырьмя трёхфунтовыми пушками.

Плавания длились не менее месяца при благоприятной погоде. Когда же задували ветры и сильно штормило, поход растягивался на два-три месяца. Военные действия в тех местах были давно приостановлены, сразу после смерти Петра I. Однако персы, подстрекаемые французскими «наставниками», стали грабить купеческие суда. Для их конвоирования тоже привлекались два-три гекбота с фрегатом. К тому времени русское влияние в Закавказье и Персии год от году слабело.

Довелось Спиридову столкнуться с генералом Румянцевым, сподвижником Петра Великого. Четвёртый год, выполняя наказ императора, обустраивал генерал Румянцев по кавказским хребтам границу с Турцией и Персией.

Всё бы ничего, но после кончины Петра Алексеевича неспокойно стало на душе у Румянцева. Затрещала власть в столице. Меншиков распоясался, графа Петра Толстого, доброго друга Румянцева, который разменял девятый десяток, упёк на Соловки и сам загремел в берёзовскую глушь.

Пришлось ему, Румянцеву, в здешних краях, почитай, четыре года не видеть семью, дочерей да сынка. С другого боку на троне утвердился Пётр Алексеевич, а его отца цесаревича Алексея Румянцев в своё время под конвоем привёз из Неаполя к царю Петру. Что ждёт его, Румянцева, в столице?

Недавно дошли слухи, что лишили Румянцева былых поместий, отобрали двадцать тысяч холопов, пожалованных Петром Великим.

Румянцева осенью вдруг прихватила лихорадка в Астрабаде. Велел везти себя в Решт, а оттуда на почтовом пакетботе хотел добраться в Баку, но разыгрался сильный шторм, укрылись в Ленкорани. Отсюда послал записку Мишукову прислать судно понадёжней для переезда в Баку.

Минула неделя, и утром на рейде появился долгожданный посланец из Астрахани. Зеркальная гладь моря предвещала устойчивую хорошую погоду, редкую для этого времени года.

Спиридов ошвартовал гекбот у небольшой пристани, а на берегу его, нетерпеливо прохаживаясь, уже ожидал Румянцев.

Предупреждённый о требовательном генерале, Спиридов в парадной форме чётко представился и отрапортовал о прибытии.

Завидев гекбот, Румянцев обрадовался, понравились ему и уверенные манёвры судна при подходе к берегу.

Но сейчас, слушая рапорт капитана, он досадно морщился, сердито думал: «Надо же этому мокроступу Мишукову прислать какого-то мальца, в Астрахани небось десяток капитанов».

   — Ваше высокопревосходительство, дозвольте доложить! — отдав рапорт, звонко, без смущения, продолжал молодой капитан.

Румянцев, хмурясь, недовольно кашлянув, кивнул головой.

   — Нынче на море благодать, но сие может враз перемениться. Весьма желательно нам отсюда выбраться, не мешкая.

«Ещё будет мне советовать какой-то гардемаринишка», — раздражался Румянцев.

   — Мною отряжено полдюжины матросов для оказания всяческих пособий вашему высокопревосходительству, — продолжал напирать Спиридов.

«Пожалуй, он говорит дело, — несколько остывал генерал, — чем чёрт не шутит. Завтра ураган поднимется — сиди в этой дыре».

   — Добро, давайте ваших молодцов, мои денщики не справятся.

Спиридов лихо щёлкнул каблуками, вскинул руку...

С борта «Святой Екатерины» один за другим ловко сбежали по трапу по форме одетые шесть моряков во главе с сержантом.

«Видимо, у этого гардемарина команда настропалена». Румянцев понемногу приходил в хорошее настроение.

Спустя три часа «Святая Екатерина» вышла в море.

Слева со стороны гор едва заметно потянуло ветерком. Начал давать о себе знать ночной бриз.

Взяв курс на Баку, Спиридов теперь больше тревожился за ветер, как бы он не стих. Паруса с подобранными втугую шкотами слегка наполнились бризом.

Румянцев вначале, кутаясь в бурку, расположился на юте, но потом ушёл в каюту.