Исторические силуэты

После манифеста, встреченного всей либеральной оппозицией как победа конституционного начала, П. П. Рябушинский вместе с С. И. Четвериковым становится инициатором создания «умеренно-прогрессивной партии», стоявшей на промежуточных позициях между сформированными тогда же кадетской и октябристской партиями, С кадетами «умеренных прогрессистов» сближал подход к решению аграрного вопроса за счет передачи крестьянам части помещичьей земли. Вместе с октябристами Рябушинский выступал за «единство, цельность и неразделенность Российского государства» (отвергая кадетский принцип автономии и федерации) и против 8-часового рабочего дня. «Умеренно-прогрессивная партия», созданная для участия в выборах в Государственную думу, не имела широкой социальной базы и весной 1906 г. фактически прекратила существование. На основе близости с программой «Союза 17 октября» Павел и Владимир Рябушинские еще осенью 1905 г. вошли в Центральный комитет созданной А. И. Гучковым буржуазно-помещичьей партии.

Разразившееся декабрьское вооруженное восстание в Москве показало, что буржуазии небезопасно оказаться один на один с разъяренным народом, для защиты от которого она прибегла к помощи той самой власти, что недавно была объектом ее критики «слева». Позднее Рябушинский откровенно оценивал политическую эволюцию русской буржуазии в 1905 г.: «До 17 октября она в громадном большинстве была настроена оппозиционно. После 17 октября, считая, что цель достигнута, буржуазия стала сторониться пролетариата, а потом перешла на сторону правительства. В результате одолело правительство, и началась реакция, сначала стыдливая, а потом откровенная»^{324}. Борьба с правительственной реакцией являлась основным стержнем политической деятельности Рябушинского в послереволюционный период, но в конце 1905 г. не было для него задачи важнее, чем укрощение революционной «анархии».

Ратовавшая за правовой строй, устранение произвола, стабильность, русская буржуазия в итоге оказалась между жерновами революции и реакции. И угроза «русского бунта» заставляла на время забыть о произволе самодержавной власти. Правда, иллюзии относительно позиции рабочих сохранялись довольно долго. Еще 14 октября в обращении выборных Биржевого общества к московскому генерал-губернатору подчеркивалось, что беспорядки вызваны происками некоей «социально-революционной партии», и в этом движении «фабрично-заводское население не играет роли активной, а только увлекается насильственно общим потоком». Выборные протестовали против ходатайства пай деповской группы о введении в Москве военного положения, настаивая на политическом решении проблемы^{325}. Однако в конце ноября события приняли такой оборот, что прежняя уверенность в миролюбивом настроении рабочих испарилась. У Рябушинского смена ориентации была связана в том числе с событиями на собственной фабрике.

Сохранилось письмо к нему управляющего фабрикой Ганешина, который сообщал из Вышнего Волочка 24 ноября 1905 г.: «В городе держится слух, что хотят опять бастовать, требуя еще меньшего рабочего времени (с 10 до 8 часов. — Ю. П.) с соответствующей надбавкой. Сейчас идет говор, что фабриканты их надули: уменьшили часы, а заработок не подняли. Положение крайне напряженное, натянутое и беспокойное… Достаточно одной искры, чтобы вспыхнуло опять. Вчера толпа народа после сходки уходила из ворот с пением марсельезы и свистом;… надо вести себя крайне сдержанно и следить за каждым словом»^{326}. Тем не менее напряжение привело к взрыву, и вскоре Ганешин был убит рабочими у себя в конторе, что сразу же стало известно в Москве.

Таковы были эксцессы революции, разрушавшие патриархальные представления о единстве хозяина и работника. Какими, наивными должны были теперь казаться недавние предложения об «организации» рабочего движения для политического давления на правительство… Забастовки и вооруженные восстания повергли московскую либеральную буржуазию, не говоря уже о ее консервативной части, в состояние шока. Вероятнее всего, последовавшая 8 декабря 1905 г. смерть Н. А. Найденова была вызвана потрясением от событий революции.

Утраченное социальное и психологическое равновесие Рябушинский в конце 1905 г. пытается вернуть, взявшись за организацию совещания старообрядцев-«поповцев» (по официальной терминологии — «приемлющих священство Белокриницкой иерархии»), к которым он принадлежал по унаследованному от отца и деда вероисповеданию. «Поповцы» являлись одной из наиболее дискриминированных конфессиональных групп Российской империи. Достаточно сказать, что еще в конце царствования Николая I были закрыты алтари храмов Рогожского кладбища — московской твердыни раскольников «поповщинского толка». Лишь спустя 50 лет по указу 17 апреля 1905 г. «о веротерпимости», в соответствии с которым старообрядцы уравнивались в правах с представителями «инославных вероисповеданий», приверженцы Рогожского кладбища получили возможность свободно совершать богослужения в своих храмах^{327}.