Исторические силуэты

В стороне от обоих этих слоев стояло чиновное дворянство, исключительно опиравшееся в своем возвышении на служебную заслугу. Дворянство, опиравшееся на породу, и дворянство, опиравшееся на фавор, смертельно враждуя между собой, в то же время одинаково противопоставляли себя этому второстепенному слою скромного рядового дворянства. По отношению к этому рядовому дворянству оба высших слоя объединяли себя под общим наименованием «знатного шляхетства». Со своей стороны, рядовое дворянство противопоставляло себя этому «знатному шляхетству» под скромным именем «шляхетства подлого». Хотя рост государственного значения этого второстепенного слоя подвигался с меньшей быстротой и меньшим шумом, чем отдельные карьеры вельможных авантюристов, тем не менее рядовое, чиновное дворянство являлось в глазах родовитой знати не менее опасным конкурентом в борьбе за руководящую роль в политической жизни страны. Тот же самый Щербатов, поклонник древнего боярства, ведя литературную войну со слоем фаворитов, являлся страстным противником и дворянства чиновного. Он говорил, что приобретение дворянства через получение чина «уподляет дворянские роды, затмевает их преимущества». Взаимная рознь родовитого и чиновного дворянства в весьма любопытной форме вскрылась и в занятиях знаменитой комиссии, созванной в 1767 г. Екатериной II из выбранных от всего общества представителей для обсуждения проекта нового государственного уложения[75]. В числе прочих предметов в этой комиссии был поднят и вопрос о приобретении дворянства чином. Этот вопрос вызвал продолжительные и горячие прения. Многочисленные ораторы той и другой партий выставили в защиту своих воззрений целый ряд разнообразных доводов, скрывая под их обилием свои истинные мотивы. Так, представители родовитого дворянства, отстаивая родовитость, как единственный законный источник дворянской чести, ссылались и на историю — старались доказать, что Петр установил получение дворянства чином лишь временно, по случаю шведской войны, — и на соображения практического свойства — одни потомственные дворяне, говорили они, могут быть хорошо обучены для пользы службы, — и даже на своеобразно понятую теорию наследственности — чин, утверждали они, свидетельствует лишь об исправности человека, но добродетель обеспечивается одним благородным происхождением. Все это было высказываемо с большой горячностью и апломбом. Но, как только вожак партии кн. Щербатов в эффектной речи попытался подвести итог всем доводам своей партии, тотчас всплыл наружу главный и основной мотив полемики — мотив сословной исключительности. Кн. Щербатов начал с принципа общественной справедливости, утверждая, что дворянская честь должна увенчивать всякие истинные заслуги, где бы они ни проявились; но тотчас же вслед за тем начал доказывать, что практически только в среде людей древней благородной крови могут проявиться такие заслуги. Представители чиновного дворянства, отражая удар таким же длинным рядом доводов, в свою очередь, с особенным рвением нападали именно на понятие о какой-то «особой родовитой дворянской чести». «В отечестве подлого не должно быть никого», — вот что отвечали они на красноречие кн. Щербатова.

Итак, пестрота социального состава высшего класса тогдашнего общества — вот что было коренным источником, основной почвой наблюдаемых нами в первую половину прошлого века общественных брожений. Благодаря различию своего исторического прошлого, различные слои, из которых слагался этот класс, представляли собой три совершенно разнородных мира понятий и интересов. Поставленные бок о бок на поверхности общества эти три разнородных мира превратились скоро в три враждебных лагеря. Вот почему мы глубоко ошибемся, если будем смотреть на события столичной жизни прошлого века только как на борьбу отдельных честолюбцев; в то же время это была социальная борьба между различными общественными слоями. Одно обстоятельство еще более осложнило эту и без того весьма запутанную борьбу. В состав знакомого уже нам слоя пожалованного дворянства, людей «случая» и «фавора», наряду с лицами русского происхождения проникло немало и заезжих иностранцев. Были периоды, когда иностранцы выступали даже на первый план, захватывали исключительное, первенствующее положение в государственном управлении и ознаменовывали свой успех жестоким гонением выдающихся представителей других партий. Так было в царствование Анны Иоанновны, в период господства Бирона. Это придавало социальной борьбе национальную окраску и сообщало еще более жгучий характер взаимным столкновениям.

Такова была та вулканическая почва, на которой разыгрался знаменательный ряд отдельных жизненных драм. Борьба различных общественных слоев требовала своих героев и своих жертв. Нам предстоит познакомиться в дальнейшем изложении с судьбою человека, которому последовательно пришлось сделаться как ее героем, так и ее жертвой.

I «ПТЕНЕЦ ПЕТРА ВЕЛИКОГО»