Исторические сочинения

(История Кэдмона) В обители той аббатисы был некий брат, отмеченный особой благодатью Божьей[894], который умел слагать религиозные и благочестивые песни; то, что он узнавал путем пересказа из святых писаний, он сразу же обращал в приятные и трогательные стихи на родном языке англов. Во многих душах его песни зажгли презрение к миру и стремление к жизни небесной. После него многие англы пытались складывать религиозные поэмы, но никто не мог сравниться с ним, ибо он научился песенному дару не от людей и не через людей[895], но получил этот дар милостью Божьей. Потому он не слагал легкомысленных или пустых поэм, но с его благочестивых уст слетало лишь то, что было проникнуто благочестием. До зрелых лет он жил в миру и никогда не учил ни одной песни[896]. Когда на пирах, где для увеселения часто пели песни по очереди, ему протягивали арфу[897], он в смущении вставал посреди пира и шел домой.

После одного такого случая он покинул дом пиршества и пошел в хлев к коровам, поскольку была его очередь сторожить их ночью[898]. В скором времени он расслабил члены и уснул, и во сне некто подошел к нему, приветствовал и назвал по имени. «Кэдмон[899], — сказал незнакомец, — спой мне что-нибудь». Кэдмон ответил: «Я не умею петь; из-за этого я и оставил пир и пришел сюда». Тогда незнакомец сказал: «Все равно спой мне». «Что же мне спеть?» — спросил Кэдмон. «Спой о начале творения», — сказал тот. И Кэдмон начал никогда не слышанными им прежде стихами петь хвалы Господу Создателю, которые можно передать так[900]:

«Ныне восхвалим громко
Творца Небесного Царства,
Создателя всякой силы
с Его премудрым советом,
деяния Отца славы,
когда Он, предвечный Боже,
дал всем чудесам начало.
Сначала воздвиг Он небо,
укрыв им детей человека,
и после великий Хранитель
всего человечьего рода
создал Всемогущий землю».

Вот что он спел во сне — по смыслу, но не по точному порядку слов, поскольку невозможно точно перевести стихи, особенно столь искусно сложенные, с одного языка на другой без потери какой-то части их красоты и благородства. Проснувшись, он вспомнил все, что пел во сне, и тут же сложил новые стихи в той же манере, восхваляя Бога подобающим стилем.

Утром он пошел к управителю[901], который был его хозяином, и рассказал ему о полученном даре, после чего управитель отвел его к аббатисе. Его заставили пересказать свой сон и спеть его стихи перед лицом ученых мужей, чтобы они могли судить о природе и происхождении того дара, о котором он говорил; всем им стало ясно, что Господь даровал ему небесную милость. Тогда они прочли ему отрывок из Святого Писания или проповеди и предложили, если он сможет, изложить этот отрывок в стихах. Он взялся за дело и на следующее утро повторил прочитанный ему отрывок, облеченный им в форму дивных стихов. Аббатисса, признав в этом муже благодать Божью, побудила его оставить мирскую жизнь и принять монашеский обет. Она приняла его в братское сообщество со всем, что у него было, и велела научить его по порядку священной истории. Он выслушал все, что мог узнать от них, запомнил и пережевал это, как чистое животное, жующее жвачку[902], и обратил в мелодичнейшие стихи, звучавшие так сладко, что его учителя в свою очередь стали его слушателями. Он пел о сотворении мира, о происхождении человеческого рода и всего бытия, об исходе Израиля из Египта и пути его в обетованную землю и о многих других историях, взятых из святых писаний; о воплощении, страстях и воскрешении Господа, о Его восшествии на небеса, о сошествии Святого Духа на апостолов и об их проповеди; также о страхе грядущего суда, об ужасах адских мук и радостях Небесного Царства. В дополнение он сложил много других песен о Божьих милостях и карах, которые, по его мысли, должны были отвратить слушателей от греха и обратить их к любви и добродеянию. Он был благочестивейшим мужем, смиренно посвятившим себя соблюдению правила, и с великим рвением противостоял тем, кто жил иначе; поэтому его жизнь закончилась так прекрасно.