Исторические записки. Т. I

Девятая глава — “Основные записи [о деяниях] императрицы Люй” — знакомит читателя с правлением первой в истории Китая женщины-императрицы. Хотя формально власть принадлежала сыну Гао-цзу Хуй-ди, а после него еще двум наследникам, по существу делами государства ведала императрица, сильная и властная женщина из рода Люй, и ее родичи, поставленные на главные посты. Включение в Ши цзи главы о правлении вдовствующей императрицы, официально не занимавшей трон, также рассматривалось ортодоксальной [123] китайской историографией как нарушение определенных принципов. Бань Гу в Хань шу, уступая, по-видимому, критике, несколько погрешил перед истиной и создал две главы, посвященные правлению Хуй-ди (фактически не управлявшего) и Люй-тайхоу. Сыма Цянь в этом случае стоял на более реалистических позициях.

По содержанию 9 гл. не очень богата, заполнена описанием дворцовых назначений, перемещений, борьбы за власть разных кланов, однако в своем послесловии Сыма Цянь дает высокую оценку политического и экономического положения Китая в годы правления императрицы Люй, подчеркивает облегчение тягот народа, спокойствие в стране. Отсюда можно заключить, что основное направление политики Гао-цзу еще сохранялось, хотя в правящей среде происходили постоянные распри.

Десятая глава — “Основные записи [о деяниях] императора Сяо-вэня” — отличается от предыдущей большей насыщенностью фактическим материалом. Именно в этот период Центральный Китай становится объектом нападения кочевых народов- сюнну. Их нападения отмечены в 177, 166 и 159 гг. Ханьский двор усиливал оборону и одновременно вел мирные переговоры. Большое место в главе занимают общие сентенции об управлении, о земледелии, о жизни и смерти и др. Образ Вэнь-ди в главе и описание его правления даны в идеализированном плане, перечисление его добродетелей призвано показать, что в это время наступил как бы период, образцового правления, соответствующий тому, о котором говорил Конфуций.

В послесловии прямо указано, что “Конфуций говорил, что необходимо целое поколение, прежде чем наступит человеколюбивое правление…”. Глава призвана убедить в том, что Вэнь-ди создал такое правление. В эдикте его преемника говорилось: “[В годы, когда] император Сяо-вэнь-ди правил Поднебесной, он открыл заставы и мосты, и далекие земли стали как близкие. Он отменил наказания за злословие и наговоры, отказался от тяжелых телесных наказаний, награждал и одаривал старших и старых, заботился о сирых и [124] одиноких, чтобы тем самым воспитать всех живущих на земле. [Император] старался обуздать свои пристрастия и желания, не принимал подношений, не гнался за личной выгодой. [Он] не превращал в рабов семьи преступников, не казнил невиновных, отменил наказание кастрацией…” [82]. Ясно, что 10 гл. Бэнь цзи, если не выражать сомнений в ее принадлежности кисти Сыма Цяня, следует рассматривать как апологетику конфуцианской доктрины в вопросах управления обществом. Глава в какой-то степени опровергает, как и многие другие главы, тезис некоторых ученых о приверженности историка только даоским взглядам.

Небольшая 11 гл. знакомит нас с правлением ханьского Сяо-цзина. Судя по изложению, Сяо-цзин продолжал линию своего добродетельного отца. Но картина жизни Китая, данная в этой главе, менее благополучна, чем в предыдущей. Чуть ли не каждый год правления Сяо-цзина отмечен стихийными бедствиями и грозными явлениями: засухи, землетрясения, ураганы, затмения чередуются с неумолимой последовательностью. Возобновляются набеги сюнну. В главе сообщается, что император принимает срочные меры: в 156 г. подать за пахотные земли сокращается наполовину, в том же году составляются военные списки, в 143 г. проводятся меры по экономии продовольствия. Серьезно потрясло империю восстание семи ванов в 154 г., которое с трудом удалось подавить. В целом 11 гл. дает важный историографический материал по своему периоду, в некоторых вопросах уникальный, что еще раз убеждает нас в ее подлинности.

Что касается 12 гл. Бэнь цзи, то, коль скоро ее текст не может быть нами признан аутентичным (см. выше), ее характеристика представляется излишней.

В главах “Основных записей” содержится также значительное число фактов и сведений о духовной жизни китайцев, об их верованиях и культах. Хотя все эти материалы разбросаны и довольно отрывочны, но даже отдельные упоминания об обрядах и обычаях того времени все же дают общее представление об идеологии чжоусцев и ханьцев, их [125] религиозных представлениях и ритуалах. В совокупности с описаниями этих сюжетов в древней литературе, с археологическими и этнографическими данными Бэнь цзи помогают глубже понять верования и культы древнего Китая. Главы убеждают в том, что, как и у других древних народов, в Китае существовали тотемистические и анимистические верования, культ космических сил, культ мертвых, разнообразные магические обряды, жертвоприношения — все то, что было характерно для древних эпох человечества.