Исторические записки. Т. I

Таким образом, изучение глав Бэнь цзи историками и этнографами сможет дать науке новые данные о верованиях и культах, показать их тесную связь с политикой правящих классов, раскрыть более полно всю сложную систему религиозных представлений, философских взглядов и мышления древних китайцев.

* * *

Краткий разбор глав “Основных записей”, сделанный в данной статье, позволяет дать общую оценку анналов, [128] являющихся, как уже подчеркивалось, лишь частью “Исторических записок” и общей канвой древней истории Китая.

Бэнь цзи — источник своеобразный. Иногда целые страницы отведены утомительному перечислению имен сменяющих друг друга правителей, географических пунктов, перипетиям борьбы князей, передвижения войск. Но эти обычные для древних летописей хронологические и генеалогические подробности перемежаются у Сыма Цяня фактами реальной жизни, речами действующих лиц (скорее всего придуманными самим историком или взятыми из фольклорной, былинной традиции), сентенциями самого Сыма Цяня или других философов и ученых эпохи, в которых раскрывается мораль правящих классов, философские идеи, государственные устои и установления, обычаи и верования. Подобные сведения, которых в “Основных записях” немало, и составляют главную ценность переведенных глав. Исследователь древнекитайского общества увидит в этих 12 главах достаточно отчетливую картину жизни Китая тех столетий.

Разумеется, в Бэнь цзи не все периоды освещены с одинаковой полнотой. Так, например, около половины четвертой главы занято подробным описанием прихода к власти и царствования первых чжоуских правителей — Вэнь-вана и У-вана, описанием, во многом придуманным и далеким от реальности, в то время как на остальные 600–700 лет чжоуского господства отпущено сравнительно немного места, поэтому периоды Чуньцю и Чжаньго освещены слишком коротко. Та же неравномерность заметна в 7 и некоторых других главах. Объяснить это можно только увлеченностью историка, его желанием изложить определенные концепции и идеи, порождавшим акценты и тенденции в освещении различных проблем и периодов. Для Сыма Цяня история была наполнена примерами хорошего и плохого управления, достойного и недостойного поведения сильных мира сего, на этих уроках и должны были учиться читающие Ши цзи. В Бэнь цзи примеры такой точки зрения мы находим в 6–8, 11 главах. Следует помнить также, что те же периоды Чжоу или Хань нашли более полное и детальное отражение в других разделах [129] “Исторических записок”: Ши цзя и Ле чжуань, где изложение истории отдельных царств и домов, жизнеописания государственных мужей, военачальников, философов позволяют полнее проследить все стороны общественной жизни тех веков. Бэнь цзи служат как бы отправным началом, общей схемой событий, сконцентрированных вокруг правящего дома. Поэтому было бы преждевременно, на наш взгляд, делать выводы об историческом методе Сыма Цяня, его философских воззрениях только на основе Бэнь цзи. Следует, однако, подчеркнуть особую историографическую ценность этой части “Исторических записок”, особенно в отношении древнейших периодов, по которым совершенно отсутствуют другие источники. Творение великого китайского историка, созданное более двух тысяч лет тому назад, безусловно заслуживает пристального и глубокого внимания в любой его части.

Р. В. Вяткин

ОСНОВНЫЕ ЗАПИСИ "БЭЙ ЦЗИ"

ГЛАВА ПЕРВАЯ

У ДИ БЭНЬ ЦЗИ[1] — ОСНОВНЫЕ ЗАПИСИ [О ДЕЯНИЯХ] ПЯТИ [2] ИМПЕРАТОРОВ [3]

Хуан-ди [4]-потомок [рода] Шао-дянь [5], носил фамилию Гунсунь и имя Сюань-юань. От рождения он обладал необыкновенными дарованиями, младенцем уже умел говорить, в детстве отличался смышленостью, в отрочестве — сообразительностью, а став совершеннолетним, проявлял большую ясность ума.

Ко времени Сюань-юаня род Шэнь-нуна [6] хирел из поколения в поколение. Владетельные князья — чжухоу [7]нападали друг на друга, мучили и терзали народ — байсинов [8],но род Шэнь-нуна не был в состоянии покарать чжухоу. Тогда Сюань-юань стал упражняться в применении щита и копья, чтобы покарать тех, кто не являлся с дарами [9], и все владетельные князья прибыли ко двору с изъявлением учтивости и покорности. Только одного Чи-ю, отличавшегося наибольшей жестокостью, никак не удавалось покарать [10].